свежей жратвы от пуза, баб симпатичных тоже вполне хватает. С бабами там, правда, строго – в смысле, с порядочными, и насчёт этого Акобал нас и новичков в экипаже предупредил особо. Но какой же финикийский город без шлюх-профессионалок, которые всегда к услугам страждущей матросни? И какой же финикийский город может обойтись без храма Астарты с её элитными шлюхами-жрицами? А цены там ведь на всё смешные, в том числе и на это дело, так что нам с Хренио и Велтуром даже визит к самым элитным храмовым красоткам – на порядок дороже, чем портовые – вполне по карману оказался. На других же островах, всё ещё гуанчами населённых, даже не останавливались. Васькин, проводивший как-то раз один из своих отпусков на Тенерифе, предложил было высадиться на нём – наломать обсидиана, которого там целые глыбы, а местами – и скалы. На Больших Антилах его ведь нет, верно? Значит – цениться должен. Кремень и обсидиан – лучшие материалы для каменных орудий, и для тех живущих в каменном веке туземцев должны быть желаннейшим товаром. Но Акобал – после того, как отсмеялся – объяснил нам, что гуанчи свирепы и неприветливы к чужеземцам, и без сильного вооружённого до зубов отряда высаживаться на их островах – чистейшее безумие. Тем более – рисковать ради какого-то обсидиана. Вот будь те глыбы золотыми или хотя бы уж серебряными – тогда было бы другое дело. Проплывая мимо третьего из островов – всё ещё населенной гуанчами Гран-Канарии, мы убедились в правоте моряка – высыпавшие при виде наших кораблей на берег туземцы грозили нам копьями и пращами, и в их действиях на случай нашей высадки сомневаться не приходилось. И учитывая, каковы здешние финикийцы, я этим почему-то ни разу не удивлён…
Сейчас, спустя несколько дней после оставления за кормой последнего из этих Канарских островов, вглядываясь в безбрежные просторы Атлантики, мы все уже не без ностальгии вспоминали даже те Канары. Финикийские, конечно, а не гуанчей. Особенно Велтур с его юношеской гиперсексуальностью. Арунтий ведь ему на совершеннолетие не только крутой меч, но и весьма смазливую наложницу подарил, и парень, конечно, успел уже войти во вкус по этой части. Да только остались дома и стальной карфагенский меч, и жаркая податливая красавица. Меч тот с собой брать я ему отсоветовал, порекомендовав прихватить вместо него наш бронзовый. И не заржавеет от морской сырости, и компас не нагребёт. А наложницу ему отец велел дома оставить. Античный ведь мир патриархален, и отцовская власть в нём – далеко не чистая формальность и уж всяко не пустой звук. По сравнению с той его наложницей – как и по сравнению с моей Софонибой – даже те самые элитнейшие жрицы Астарты из оставленного нами неделю назад захолустного канарского городишки выглядели не слишком-то презентабельно, но на нынешнем безрыбье посреди океана шурин тоскует уже и по ним.
– Не понимаю я отца! Неужели он думает, что я и на ложе с красивой рабыней забуду о важных делах? Вот ещё! Разве для этого я просился в это плавание? Наоборот – не имея под рукой своей женщины, я то и дело буду пялиться на всякую встречную бабу и думать о том, как бы мне с ней… Как ты это называешь? Толкнуть?
– Ага, перепихнуться.
– Ну и зачем это нужно? Почему отец не понимает таких простых вещей?
– Всё он понимает. Но и я, как видишь, свою Софонибу тоже с собой не взял.
– А ты-то почему? Ладно я, мне мой отец запретил, и я обязан повиноваться ему даже в этом, но тебе-то кто мог запретить? Велия ведь всё понимает правильно – прошлый раз сама же её с тобой и послала…
– То – в прошлый раз. Не сравнивай Внутреннее море с Морем Мрака. Взгляни на Акобала. Вряд ли он ощутимо беднее нас с тобой и наверняка тоже имеет и шикарную наложницу – вряд ли она сильно уступает нашим. Ну и где она? Ты видишь её на судне? А ведь он на этом корабле – царь и бог, и никто не вправе запретить ему чего бы то ни было.
– Женщина на корабле приносит несчастье? Но ведь это же глупое суеверие! Он – моряк и может верить в этот вздор, но ты-то ведь образованный человек. Ты же плавал с Софонибой и в Гадес, и обратно, и ничего страшного не случилось. Внутреннее море или Море Мрака – какая разница?
– Большая, Велтур, очень большая. На Внутреннем море плавание редко когда продолжится больше трёх дней. Чаще – меньше. Бывает, что и каждая ночёвка в каком-то порту. Воинам и матросам есть где найти себе шлюху и выпустить пар. Поэтому там – в таких условиях – я мог позволить себе прихватить с собой собственную женщину. Когда простой человек может без труда получить своё – он легче и спокойнее относится к тому, что кто-то другой имеет побольше его. Но мы – в Море Мрака. Сорок дней плавания! Ты представляешь, что это такое? Не ты один соскучился по женской ласке – все наши по ней соскучились. И Акобал, и я, и Хренио, и наши бойцы, и матросня. А ведь прошло только пять дней из сорока – посчитай сам, сколько осталось.
– Не напоминай, Максим! – страдальчески простонал парень. – Не знаю, как я это выдержу!
– Выдержишь, как и все. Придётся. Вот, представь себе на миг, что мы все трое – Васькин на другом корабле, и его я не считаю – дружно сбрендили и взяли с собой своих наложниц. Ты – свою, я – свою, Акобал – свою. Прикинь – три бабы, да ещё и штучных, высшего сорта, куда там до них потасканным портовым лахудрам, разгуливают по палубе среди кучи оголодавших по хоть какой-нибудь влажной дыре мужиков. Уже сейчас, всего через пять дней, все пялились бы только на них. А что было бы ещё через десять дней? А теперь – взгляни-ка на нашу кормовую каюту, в которой мы спим все трое. Мало того что она невелика, так и стенки у неё – одно название. А дверей у неё и вовсе нет – одна только матерчатая занавеска. И вот – представь себе на миг – мы договорились, кинули жребий и распределили очередь, кому в какую ночь иметь свою. Сегодня, допустим, тебе выпало, и мы с Акобалом и нашими бабами спим на палубе среди всех, а ты наслаждаешься в каюте на ложе со
