До нее донесся сначала стук захлопнувшейся двери, а потом оживленная болтовня дочери:
– …сломал мой красный карандаш, и Мег на него так рассердилась…
Они с Пилар шли в детский сад.
Айрин взяла свой телефон с кровати и еще раз прослушала сообщение в голосовой почте, которое оставил автомеханик, пока она была в душе. Она помнила его темные глаза, литые мышцы на руках…
Она взяла ключи со столика у кровати и вышла из спальни.
* * *
– Я пришла, чтобы извиниться, – сказала Одри. Как только последний покупатель вышел из магазина. – Когда я заходила в прошлый раз, я была груба с вами.
Розовый цвет ее щек почти совпадал с оттенком маленьких кружочков на ее белой блузке.
Майкл никак не ожидал снова увидеть ее в своем магазине. Он был в недоумении от того, что эта женщина почувствовала необходимость извиниться. Ее совесть определенно была более активной, чем его собственная.
– Не переживайте из-за этого, – ответил Майкл. – Меня еще и не так обзывали. Вы наверняка заметили, что я антисоциальный ублюдок. Прошу прощения за такое выражение, – добавил он, предположив, что она не из тех, кому нравятся ругательства.
Майкл не думал, что пошутил, но на лице женщины появилась улыбка. А вместе с ней и ямочки на щеках. Улыбаться шло ей намного больше, чем хмуриться. Майкл вспомнил, как она ела мороженое в парке, и подумал, что она, возможно, умеет быть счастливой.
Интересно, каково это?
– Что ж, – произнесла она, поворачиваясь к двери, – собственно, только это я и хотела вам сказать.
– Собака привыкает? – Вопрос возник ниоткуда, Майкл и сам не понял, как задал его.
Женщина остановилась и повернулась к нему.
– Да, мне становится легче с ней справляться, – она помолчала. – Я спросила совета у ветеринара, и он очень мне помог.
Значение этой фразы не укрылось от Майкла.
– Рад это слышать, – сказал он. Лучше всего закончить разговор на этом.
Дверь магазина открылась, вошел один из его постоянных покупателей.
– Что ж, до свидания, – попрощалась владелица щенка, снова направляясь к двери. Она поблагодарила вошедшего мужчину, когда тот придержал для нее дверь.
– Привет, Майкл, – поздоровался он, – мне все как обычно.
Майкл выбросил женщину из головы и отправился в заднюю часть магазина за мешком кошачьего корма.
* * *
Джеки сняла с Оуэна курточку и повесила ее на крючок. Направляясь к столу учительницы, она помахала рукой девочке с хвостиками, и та помахала ей в ответ.
Миссис Гроссман склонилась над стопкой тетрадей. Джеки дождалась, пока учительница посмотрит на нее.
– Джеки, – улыбнулась она, – чем я могу вам помочь?
– Я пытаюсь встретиться с отцом Чарли, – объяснила та. – Утром я никогда не успеваю застать его, поэтому подумала, что, может быть, вы сможете передать ему записку.
– Разумеется.
– Большое вам спасибо, – Джеки достала конверт из сумочки. – Дело в том, что Оуэн все время просит меня позволить Чарли прийти к нам поиграть после школы.
Она объяснила ситуацию на тот случай, если миссис Гроссман сочтет, что Джеки имеет виды на мужчину, у которого пропала жена.
– Могу себе представить. Они не расстаются с того времени, как Чарли пришла в нашу школу. Но она очень милая девочка, – миссис Гроссман положила конверт на полку позади стола. – Я оставлю записку в ее ланчбоксе, когда она поест. В этом случае ее отец точно увидит вашу записку.
– Отлично, спасибо вам еще раз. Больше не буду вам мешать.
Джеки посмотрела на сына, направляясь к двери и намереваясь помахать ему на прощание, но он был слишком занят разговором с Чарли, чтобы заметить мать.
* * *
Ни одного саркастического замечания, ни одного взгляда или жеста, против которого она могла бы возразить. Напротив, он вел себя очень прилично, даже любезно. Разумеется, ей не понравилось ругательство, но Одри была готова пропустить это мимо ушей, настолько изменилось его поведение по сравнению с прошлыми их встречами.
В любом случае теперь это не имело значения. Она сделала то, что хотела. Хотя приятно, что на этот раз они расстались вполне цивилизованно. Одри было радостно, она шла по тротуару, наслаждаясь теплом сентябрьского солнца, согревавшего ей лицо. Нет, уже октябрьского. Кто бы мог поверить? Год почти пролетел.
По возвращении домой ее ожидал приятный час работы в саду. Клумба около патио требовала прополки. Она переоденется в старые голубые брюки и возьмется за дело. А потом она приготовит ужин, примет ванну. И будет ждать «Очень позднее шоу» с Джеймсом Корденом.
Одри свернула к своему дому и увидела, как из дома Полины выходит молоденькая худенькая темноволосая девушка. Они улыбнулись друг другу.
– Тепло задержалось, – сказала Одри.
– Определенно, – ответила девушка.
Впервые они сказали друг другу что-то еще кроме обычного «здравствуйте».
Войдя в дом, Одри направилась прямиком на второй этаж, быстро переоделась в одежду для работы в саду, игнорируя отчаянное царапанье за дверью кухни. Из окна спальни следы прогулок Долли по саду были слишком хорошо видны: там и сям кучки вырытой земли, уничтоженная клумба с георгинами и полное отсутствие листьев на нижних ветках гортензий.
Когда Одри спустилась вниз, в кухне ее ожидал обычный радостный прием. Она открыла заднюю дверь, и Долли вылетела в сад со счастливым тявканьем. Пока Одри забирала инструменты из сарая и возвращалась к клумбе, щенок деловито обнюхивал все свои любимые места.
Она едва успела положить специальный толстый коврик под колени, как из соседнего дома вышла Полина с кружкой в руке.
– Привет! Глядя на тебя, мне становится стыдно, что я не занимаюсь садом.
Одри улыбнулась:
– Я всего лишь пытаюсь ликвидировать нанесенный ущерб, – она надела перчатки. – У вас была гостья. Мы встретились, когда она уходила. Я как раз возвращалась домой.
– Ей понадобился мой рецепт курицы с ананасами. В выходные она приглашает кого-то на ужин.
Одри взрыхлила землю вокруг георгина.
– Как мило, что девушка вас не забывает. Ведь вы уже лет десять, кажется, у них не работаете?
– Да, что-то около этого. – Полина покачала головой. – Бедняжкам пришлось трудно.
В той семье произошла еще одна трагедия через несколько месяцев после того, как Одри въехала в свой дом, вот только детали она уже забыла. Помнила только, что Полина была очень расстроена в то время.
– Девочка почти ничего не говорит о своем отце, но я догадываюсь, что они не слишком ладят, – продолжала Полина. – Это ей совсем ни к чему теперь, когда их осталось только двое в семье.
