— Знание нейтрально. В целом оно ни плохо, ни хорошо. В зависимости от того, в чьи руки попадает, оно превращается или в просветляющую силу, или во зло.
— И что?
— Если обладателем знания станет Дженнеста, то вряд ли из этого получится что-нибудь хорошее. Ему можно найти лучшее применение.
— Ты к тому, что нам не следует возвращать ей цилиндр? — спросила Коилла.
Моббс не ответил.
— Ты ведь это имеешь в виду, верно? — настаивала она.
— Я прожил много сезонов и многое повидал. Я бы умер спокойно, если бы знал, что сбылась одна моя давнишняя, взлелеянная мечта.
— Какая мечта?
— Разве вы не догадываетесь?.. В глубине души моя самая сильная мечта — чтобы наша земля была возвращена нам. Чтобы все стало, как было. Мощь, которая содержится в этом артефакте, — шанс добиться этого. Возможно, самый реальный из всех, которые когда-либо были или будут. Но это всего лишь шанс. То есть первый шаг на долгом пути.
Страсть, с которой Моббс произнес эти слова, заставила всех притихнуть.
— Давайте откроем его, — сказала Коилла.
— Что? — воскликнул Хаскер, вскакивая на ноги.
— Разве тебе не любопытно, что может оказаться внутри? Разве ты, как и все мы, не мечтаешь о силе, которая освободит нашу землю?
— Как же, мечтаю, сумасшедшая сука!.. Ты что, хочешь, чтобы нас всех убили?
— Посмотри в лицо фактам, Хаскер!.. Мы уже сейчас все равно что мертвы. Вернись мы обратно в Кейнбэрроу, и этот цилиндр вместе с пеллюцидом ничем нам не помогут. Ты же знаешь, какова Дженнеста. Если кто-нибудь из вас считает иначе, он обманывает сам себя.
Хаскер повернулся к остальным офицерам:
— В вас больше благоразумия, чем в ней. Скажите ей, что она ошибается.
— Я в этом вовсе не уверен, — отвечал Элфрей. — Думаю, в ту самую минуту, когда у нас возникла первая заминка при выполнении поручения, мы подписали себе смертный приговор.
— Чего нам терять? — добавил Джап. — Теперь у нас нет дома.
— От тебя этого можно было ожидать, — вскипел Хаскер. — Среди орков ты все равно чужой. Какая тебе разница, живы мы или умрем? — Он перевел взгляд на Страйка. — Верно, капитан? Мы ведь лучше разбираемся в положении вещей, чем женщина, старик, с которого сыплется песок, и дворф? Скажи им.
Все взоры устремились на Страйка. Он не произнес ни слова.
— Скажи же им, — повторил Хаскер.
— Я согласен с Коиллой, — сказал Страйк.
— Ты… Не может быть, чтобы ты говорил всерьез!
Страйк проигнорировал это восклицание. Он видел улыбку Коиллы, а на лицах некоторых воинов читал неодобрение.
— Вы что, совсем с ума посходили? — не унимался Хаскер. — Из всех орков, Страйк, от тебя я меньше всего ожидал такого. Ты призываешь нас отбросить все!
— Я призываю открыть цилиндр. Все остальное мы уже и так отбросили.
— Страйк говорит только, что надо посмотреть, — сказал Джап. — Мы ведь сможем его заново запечатать?
— А если королева обнаружит, что мы сунули туда нос? Можешь себе вообразить, как она разъярится?
— Нет нужды напрягать воображение, — сказал ему Страйк. — И в этом одна из причин, почему нам следует хвататься за любую возможность изменить ситуацию. Или, может, ты доволен нашим нынешним положением?
— Я принимаю наше нынешнее положение, потому что изменить ничего нельзя. По крайней мере, сейчас мы живы. А ты хочешь, чтобы мы и жизни лишились!
— Мы хотим обрести жизнь, — поправила его Коилла.
Страйк обратился ко всей дружине:
— Раз предстоит важное решение, которое затрагивает каждого из нас, мы сделаем то, чего раньше не делали никогда. Мы проголосуем. Согласны?
Возражений не последовало.
— Те из вас, кто считает, что мы должны оставить все как есть и вернуться в Кейнбэрроу, поднимите руки.
Руку поднял Хаскер. Его примеру последовали трое рядовых.
— Кто считает, что следует открыть цилиндр?
Руки подняли все остальные.
— Вы в меньшинстве, — объявил Страйк.
— Ты совершаешь большую ошибку, — угрюмо буркнул Хаскер.
— Ты поступаешь правильно, Страйк, — сказала Коилла.
Правильно или неправильно он поступает, Страйк не знал, но облегчение, которое он испытал в эту минуту, было почти физическим. Как будто бы в первый раз за долгое-долгое время он совершает честный поступок.
Но от этого мурашки, пробегавшие у него по спине всякий раз, когда он смотрел на цилиндр, не исчезли.
ГЛАВА 14
Под молчаливыми взглядами солдат и офицеров Страйк разрезал ножом печать на цилиндре и приподнял крышку. Дохнуло плесенью.
Он засунул пальцы внутрь. Его движения были столь неуклюжими, что потребовалось некоторое время, чтобы извлечь из цилиндра скрученный пергамент, хрупкий и пожелтевший от времени. Страйк передал пергамент Моббсу. Гремлин принял его со смешанным выражением вожделения и почтения на физиономии.
Страйк потряс цилиндр. Что-то загремело. Он заглянул внутрь.
— Там есть что-то еще, — сказал он и постучал открытым концом цилиндра о ладонь.
Выскользнул странный предмет. Он представлял собой небольшую сферу с торчащими в стороны крошечными пиками различной длины. Сфера была песочного цвета и напоминала светлую полированную древесину. Но по весу оказалась тяжелее, чем можно было подумать.
Подняв сферу на ладони, Страйк осмотрел ее.
— Похоже на звезду, — решила Коилла. — На погремушку в виде звезды.
Страйк подумал, что она права. Действительно, как будто кто-то довольно грубо сработал звезду в миниатюре.
У Моббса на коленях лежал развернутый пергамент, но гремлин не обращал на него внимания. Он не отводил благоговейного взора от загадочного предмета.
— Из чего сделано? — поинтересовался Элфрей.
Страйк передал ему звезду.
— Материал мне не известен, — объявил полевой хирург. — Ни дерево, ни кость.
Джап взял предмет.
— А не могли ее вырезать из какого-нибудь камня? — спросил он.
— Из драгоценного! — поддержал Хаскер. Интерес у него пересилил негодование. — Может быть, звезду вырезали из драгоценного камня?
Страйк потянулся за звездой.
— Вряд ли. — Он сжал предмет в кулаке, сначала осторожно, потом изо всех сил. — Что бы это ни было, оно твердое.
— Насколько твердое? — пробурчал Хаскер. — Дай сюда.
Он поднес предмет ко рту и укусил его. Что-то треснуло. Лицо орка исказилось от боли. Он выплюнул зуб вместе с кровью.
