Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 256
Ходили слухи об этом и в социал-демократических кругах. Некто Антон Горемыка писал: «От удара у него образовался на голове нарост, который до сих пор причиняет ему великие мучения, так что он часто страдает головными болями, доводящими его почти до бешенства. Правда, впоследствии проф. Павлову благодаря удачной операции удалось устранить нарост».[303] Собственно, именно в этой книжке, изданной в 1906 г. в Лондоне, впервые прозвучала информация об операции. В своей крайней форме слухи о последствиях ранения в Японии представлены в книге В. П. Обнинского: «Хотя, по-видимому, сотрясение мозга не последовало, но в черепной кости, слегка треснувшей от удара, началось разращение костного вещества. Процесс шел в обе стороны, и теперь Николай всегда испытывал в левой половине мозга давление, которое должно отразиться и на психических функциях. Продолжаясь годами, такой болевой эффект приводит к основательному расстройству или, во всяком случае, изменению интеллекта и нарушает психическое равновесие».[304] Именно эти слухи активно муссировались в либеральной среде накануне революции. Общепризнанным фактом является то, что Николай II после этого эпизода негативно воспринимал все, что было связано с Японией.
Следует добавить, что отсутствие костной мозоли, сформировавшейся на месте ранения Николая, на черепе «№ 4», стало одним из веских аргументов противников захоронения царских останков в усыпальнице Петропавловского собора в 1998 г. Во время судебно-медицинской экспертизы, проводившейся Республиканским центром судебно-медицинской экспертизы Российской Федерации, этот вопрос был выделен особым пунктом. В официальной справке было зафиксировано, что «при условии получения повреждений, описанных в медицинском акте 1891 г., такие повреждения носили поверхностный характер и не могли сохраниться на черепе из-за того, что верхний слой черепа № 4 подвергся разрушению в результате неблагоприятных условий (воздействие серной кислоты, влаги и др.)».[305]
Фото 1
Впоследствии полученные архивные документы позволили уточнить ряд важных позиций, связанных с расположением ран на голове Николая II. Как пишет судебно-медицинский эксперт С. А. Никитин, «все имевшиеся на нём повреждения были давно и подробно описаны: и разрушение наружной костной пластинки на всей поверхности черепа, и сквозные дефекты в наиболее тонких частях правой височной кости, и сквозной дефект правой половины лобной кости вблизи венечного шва, и поверхностный полосовидный дефект правой теменной кости позади наружного слухового отверстия» (см. фото 1).
Образование этих повреждений правильно было объяснено воздействием сильнейшего химического реагента – концентрированной серной кислоты (кстати, изготовленной в Японии). Правда, образование дефекта правой теменной кости не было объяснено никак.
Никто из экспертов, включая автора данной статьи, не подумал тогда о том, почему серная кислота, помимо воздействия на всю поверхность черепа, на лобную кость действовала столь локально?!. Ведь никакой ямки или анатомического истончения в этой части лобной кости нет… И откуда взялся этот полосовидный дефект теменной кости?
И относительно недавно с автором произошло то, что определяется тезисом «большое видится издалека». Предельно ясным стало: истончение лобной кости у Николая II здесь было! И образовалось оно на месте первого удара японского меча.
Фото 2
Фото 3
Фото 4
Отсюда, из «лобно-теменной» раны, доктор В. Барятинский[306] и извлек 12 мая 1891 г. тот самый осколок наружной костной пластинки, обнаживший губчатый слой (см. фото 2).
И именно здесь серная кислота «проела» кость насквозь. Расположение и длина имеющегося дефекта лобной кости точно соответствуют расположению и длине извлечённого осколка, а полосовидный дефект теменной кости по уровню точно соответствует ране на краю ушной раковины (см. фото 3).
Кроме того, стала понятна и наиболее вероятная последовательность причинения ран. Первым ударом меча была образована «лобно-теменная» рана, и цесаревич рефлекторно закрыл её кистью правой руки. В результате второго удара одномоментно на одной линии образовались три раны: «Затылочно-теменная, на краю правой ушной раковины и тыле правой кисти между указательным и большим пальцами (см. фото 4). Полагаю, что третьим ударом меча японец намеревался отрубить Николаю Александровичу голову».[307]
Как повели себя врачи после отречения Николая II в марте 1917 г
После отречения Николая II в марте 1917 г. врачи, как и многие из окружения императора, повели себя по-разному. Тут не было ничего нового, поскольку и высококлассные врачи остаются просто людьми. Если, конечно, не учитывать того, что «просто люди» не дают клятву Гиппократа.
Прецеденты, когда врачи оставляли неудачливых императоров, случались и раньше.[308] С другой стороны, всегда были врачи, верные своему профессиональному долгу, да и просто порядочные люди. Примером чему является судьба Е. С. Боткина, который остался в Александровском дворце вместе с семьей Николая II в марте 1917 г. Тогда все было очень зыбко и смутно,[309] тем не менее врач Е. С. Боткин за основу своего поведения выбрал верность долгу и порядочность русского интеллигента. Собственно, он, вероятно, и не выбирал, поскольку эти черты – верность долгу и порядочность – были для него так же естественны, как дыхание.
Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 256
