– Минуточку! – снова поднял лапу лев. – А что же по рыбьему вопросу? Мы ведь так ничего и не решили.
Обезьяна посмотрела на человека, за ней остальные депутаты.
– Вообще-то, – почесал тот бровь, – заявления от представителя рыб мы так и не услышали.
В зале тревожно загудели.
– Но, – поднял палец человек, – рыба говорила, это все слышали, а значит…
– Мы принимаем рыбий вопрос! – угадал его мысль гиббон.
– Ур-ра! – заорал попугай. – Нашей семьи прибыло!
В следующий миг ко льву подлетела большая синица[110].
– Инопланетяне идут в новую атаку! – пискнула она.
Тотчас в подтверждение её слов под своды Лиги влетела стая тунцов.
– Ребята, не дадим землян в обиду! – рыкнул лев. – Не посрамим отечества!
Депутаты бросились к трибуне, рядом с которой стояли друзья, и куда всей стаей устремились тунцы-инопланетяне.
– Бей космических пришельцев! – трубил в азарте слон.
– Бей!! – ревели, выли, визжали, пищали, свистали и хрюкали отовсюду депутаты.
Вскоре вокруг друзей развернулось такое побоище, что они невольно присели. Да и было отчего. Рядом с ними со свистом проносились хвосты, бухали увесистые копыта, клацали зубастые челюсти, мелькали острые клювы и когти. Когда, казалось, они пропали, рядом возник Потапыч.
– За мной! – приказал он и, отбиваясь передними лапами от наседающего врага, стал пробиваться к лифту.
Возле стеклянного стакана друзья вновь были атакованы. На этот раз нападавшего перехватил депутат от беркутов. Вонзил в спину тунца когти и вознёсся с ним под купол Лиги.
– Знатная баталия, – покачал головой медведь и подтолкнул мальчишек к распахнувшимся дверям лифта. – Быстрей вниз! Уйдёте через мой депутатский ход.
Вместе с Потапычем они благополучно спустились в полуподвальный этаж, где в круглом зале располагалось десять тысяч больших и малых медных дверей. До спасения оставалось несколько шагов, когда неожиданно на них со всех сторон набросились инопланетяне.
– Засада! – заревел медведь, расшвыривая тунцов могучими лапами и не давая им приблизиться к друзьям.
Не ожидая такого мощного отпора, стая отхлынула к лифту. Пользуясь секундной передышкой, Потапыч обнял за плечи Шурку, а затем Леру.
– Прощайте, на всякий случай, – шепнул он и указал глазами на ближайшую дверь: – Уходите, как драка завяжется.
– А как же вы? – посмотрел на него с тревогой Лера.
– За меня не беспокойтесь, – храбро выпятил грудь медведь, – я и не в таких передрягах бывал.
Он хотел ещё что-то сказать, но тут опять налетели инопланетяне. Потапыч отмахнулся разок-другой, и атака захлебнулась, едва начавшись. Тогда тунцы выстроились клином и снова ринулись в бой. Мальчишки тем временем уже переступили через порог депутатского хода. Прикрывая за собой дверь, Лера видел, как один из тунцов с квадратной мордой выстрелил в медведя оранжевым лучом. В мгновение ока Потапыч превратился в большую медовую колоду.
– Ах, ты, Фу-Фью несчастный! – возмутился Лера.
Квадратный тунец повернул в его сторону клюв-долото и выстрелил во второй раз. На счастье, Лера успел захлопнуть медную дверь на долю секунды раньше. В следующий миг он вместе с Шуркой бежал по коридору депутатского хода.
Лимонадное дерево
– Сейчас выберемся из Потаповой избы и в лесу спрячемся, – говорил на бегу Шурка. – И больше никаких преобразований.
– Что я не понимаю! – откликнулся Лера. – Фу-Фью нас только по преобразованиям и находит.
Добравшись до противоположного конца коридора, мальчишки распахнули медную дверь и… И оказались в совершенно незнакомом месте. Перед ними была не полутёмная медвежья изба, а равнина, залитая ослепительно ярким солнцем.
– Куда это мы попали? – обернулся удивлённый Лера.
За спиной его высилось невероятной толщины дерево, ствол которого не смогли бы обхватить зараз и десять человек. Прямо в стволе поблескивала металлом дверь депутатского хода.
– Ничего себе громадина! – задрал голову Лера.
Шурка вслед за ним посмотрел на крону дерева. Потом на множество выступающих из земли корней, которые, словно щупальца, тянулись вокруг на десятки метров. Даже ковырнул ногтем кору. Кора оказалась мягкой и податливой.
– Лимонадное дерево, – тоном знатока заявил он.
– Лимонадное? – облизнул пересохшие губы Лера и обшарил глазами толстый ствол в надежде увидеть хотя бы одну бутылочку прохладительного напитка.
Глядя на него, Шурка не удержался и хихикнул.
– Нет тут никакого лимонада, – сообщил он. – Просто раньше местные жители из плодов баобаба напиток вроде лимонада делали.
– Так это баобаб? – поник плечами Лера. – Жаль.
– Чего жаль? – не понял Шурка.
– Жаль, что лимонада нет, – совсем загрустил Лера.
– Лерчик, – заглянул ему в глаза Шурка. – Ты, как маленький, в самом деле.
– Лимонада хочу и мороженое крем-брюле? – упавшим голосом сказал Лера.
– Ты чего? – совсем испугался Шурка. – Перегрелся?
– Надоело всё, – насупился Лера. – Преобразования, переходы, перелёты, переплывы и перебеги. Верни меня домой к бабушке!
– Домой мы обязательно вернёмся, – заверил Шурка, – только…
И он ещё раз посмотрел на гигантское дерево, – только баобабы в Африке растут, вернее, в саванне.
– И что с того?
– А то, что мы с тобой в саванну попали.
– Значит, мы не в ту дверь вошли, – уныло заключил Лера.
Неожиданно на голову ему упало яйцо.
– Кто там бросается? – схватился он за ушибленную голову и сердито посмотрёл вверх.
Вверху никого не было. Лера склонился над яйцом и обнаружил, что оно волосатое.
– Это плод баобаба, – заметил Шурка. – Из него как раз лимонад и делают. На вкус он кисловатый. Его за это многие животные любят, особенно обезьяны. Баобаб даже обезьяньим деревом называют. Обезьяны к нему ходят стаями…
