Так продолжалось до Рождества. В тот год оно пришлось на пятницу, отчего, к великому огорчению многих девочек, каникулы укорачивались на один день. Лишь некоторые из учениц ехали домой, остальным предстояло развлекаться по мере возможности в стенах школы до понедельника, когда занятия должны были возобновиться.
– Не очень-то веселое Рождество, – вздохнула про себя Кловер, подняв взгляд к верхней части окна, не закрытой полотном, и увидев, как, бешено крутясь, несутся мимо крупные хлопья снега. В комнате номер 2 было холодно и мрачно, и Кловер с радостью сменила ее на классную, где к теплой печке жались собравшиеся в кружок девочки. Настроение у всех было плохое, всем хотелось поговорить о родном доме, о том, как хорошо там сейчас всем домашним и как плохо им самим здесь, в пансионе.
– Как гру-устно! Я буду плакать всю ночь; я знаю, что буду. Я так скучаю по дому, – глотала слезы Лили. Она завладела плечом своей соседки по комнате и нарочито рыдала.
– Ты прямо вторая миссис Гаммидж из «Дэвида Копперфилда»[34], – сказала Роза. – Помните, девочки? Когда каша сгорела, «все мы были разочарованы, но миссис Гаммидж переживала это тяжелее всех». Правда же, Лили – настоящая миссис Гаммидж?
После этого замечания Лили перешла от слез к гневу.
– Какая же ты противная и гадкая, Роза Ред! – крикнула она сердито и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
– Ну вот! Пошла наверх злиться, – сказала Луиза Эгнью.
– А хоть и так, мне все равно, – капризно ответила Роза, которая была не в духе.
– Напрасно ты так сказала, Роза, – шепнула Кловер. – Лили действительно страдает.
– Ну и что из того? И я страдаю, и ты, и все мы. Лили не брала патент на страдания, который не давал бы другим права страдать. И зачем она заставляет нас страдать еще сильнее, утверждая, будто нам хуже всех на свете?
Кловер ничего не сказала, а снова взялась за книгу, которую читала. Не прошло и десяти минут, как Роза, чей характер никогда не позволял ей омрачаться надолго, уже стояла рядом с ней, просительно улыбаясь.
– Я тебя прощаю, – шепнула она, слегка ущипнув Кловер за руку повыше локтя.
– За что?
– За то, что ты права. Насчет Лили, я хочу сказать. Я признаю, что поступила довольно скверно. Но ничего. Когда она спустится, я с ней помирюсь. Второго такого крокодила, как она, не сыщешь, но, раз она твоя кузина, я буду к ней добра. Поцелуй меня поскорее в знак того, что не сердишься.
– Сержусь? Ну что ты! – сказала Кловер, целуя ее в самую середину розовой щечки. – Неужели кто-нибудь оставался сердит на тебя десять минут подряд, на тебя, Розочка-козочка?
– Конечно же! Вот мисс Джейн, например. Я для нее хуже отравы, и она все время… Конечно, я знаю, что сейчас она больна. Но что ж из того? «Нет, отец, солгать я не могу»[35]. А где Кейти?
– Пошла к ней, я думаю.
– Недалек тот день, – пророчески заявила Роза, – когда Кейти войдет в ту комнату и больше из нее не выйдет! Мисс Джейн возвращается в кусачее состояние. Я посоветовала бы Кейти поостеречься… Что это за шум? Колокольчик! Сани, точно! – Она вскочила на парту и выглянула в окно. – Девочки, кому-то пришла посылка – большая! Очень большая! Там у дверей старый Джойс на своих санях. Да кому же это посылка, как вы думаете?
– Мне! Я уверена, что это мне! – закричало сразу несколько голосов.
– Белла, милая моя, взгляни с лестницы, не видно ли на посылке имя! – крикнула Луиза.
Поручение пришлось Белле по вкусу, и она мгновенно исчезла на лестнице.
– Нет, не могу, – доложила она, вернувшись. – Надпись повернута к стене. Но там две посылки! Одна большая и одна маленькая!
– Ах, для кого же это? – зашумели девочки. Половина учениц ожидала посылки из дома, и весь день девочки следили за разыгравшейся метелью с ужасным страхом в душе – неужели дороги будут занесены снегом и это задержит прибытие ожидаемых сокровищ?
В этот момент в классную вошла миссис Нипсон.
– Сегодня будут обычные вечерние занятия. Вы будете готовить уроки на понедельник, – объявила она. – Мисс Карр, пожалуйста, выйдите со мной на минутку.
Кловер, удивленная, последовала за ней на лестницу.
– Вам пришли две посылки, – сказала миссис Нипсон. – Я полагаю, что в них рождественские подарки. Я дам распоряжение вынуть гвозди из крышки ящика и поставить обе посылки в вашу комнату сегодня же вечером, но, надеюсь, вы воздержитесь от осмотра их содержимого до завтрашнего дня. Как вам известно, каникулы начинаются сегодня только после вечерних занятий, а тогда будет уже слишком поздний час, чтобы разбирать посылку.
– Хорошо, мэм, – ответила Кловер сдержанно. Но лишь только миссис Нипсон повернулась к ней спиной, она подпрыгнула и побежала в классную.
– Девочки! – закричала она. – Что бы вы думали? Обе посылки для нас с Кейти!
– Обе?! – отозвался хор разочарованных голосов.
– Да, обе. Миссис Нипсон сказала. Мне вас жаль. Но как замечательно для нас! Вы знаете, мы еще ни разу не получали из дома посылку, и я даже не надеялась когда-нибудь получить – мы живем так далеко. Замечательно!.. Но я надеюсь, вы тоже получите посылки сегодня вечером.
В голосе Кловер при всей ее радости звучало такое сочувствие к другим, что никто не смог не порадоваться за нее и Кейти.
– Милая! – воскликнула Луиза, обнимая ее. – Я рада, что это ваши посылки. Все мы часто получаем что-нибудь из дома, а вы с Кейти еще ничего и никогда. Надеюсь, посылки окажутся хорошие.
– Конечно, хорошие! Ведь это же из дома, – ответила Кловер со счастливой улыбкой и побежала искать Кейти, чтобы сообщить ей чудесную новость.
Час вечерних занятий тянулся в тот день необычно долго. Как только он закончился, сестры побежали в комнату номер 2. Там уже стояли посылки – большой деревянный ящик с вынутыми из крышки гвоздями и маленькая картонная коробка, аккуратно перевязанная бечевкой и запечатанная. Девочкам казалось почти невозможным подчиниться распоряжению миссис Нипсон и не заглянуть в ящик.
– Там что-то твердое, – объявила Кловер, сунув палец под крышку.
– Правда? – воскликнула Кейти. Затем, сделав над собой героическое усилие, она прыгнула в кровать. – Это единственный выход, – сказала она. – Тебе, Кловер, тоже лучше лечь. Задуй свечу и постарайся быстро заснуть, чтобы поскорее наступило утро.
