– Ведите девочек в гостиную, – повторил доктор Карр. – Здесь холодно – дверь открыта.
– Поведем их наверх! Вы не знаете, что там наверху! – закричал Фил, а Элси нахмурилась и покачала головой, глядя на него.
Какой веселой была гостиная с нарциссами, гиацинтами и вазами, полными восхитительно пахнущих синих фиалок! Сиси, по словам Элси, помогала украшать гостиную. И как раз в этот момент вошла сама Сиси. Ее прическа напоминала подушечку для булавок – с большими буфами и рядом локонов наверху, где прежде никаких локонов не было. В целом она казалась очень изящной и модной, но в остальном это была все та же любящая Сиси; она обняла девочек и запрыгала вокруг них так же, как делала это и в двенадцать лет. Она объяснила, что ждала, пока они перецелуют всех один раз, а потом больше уже не могла ждать.
– Теперь пойдем наверх, – предложила Элси, когда Кловер согрела ноги, и девочки восхитились цветами, и все по десять раз сказали, как это хорошо, что девочки снова дома, и девочки ответили, что так же приятно им самим быть здесь.
Все пошли наверх, Элси впереди.
– Куда ты идешь? – воскликнула Кейти. – Это же Голубая комната!
Но Элси не остановилась.
– Видишь ли, – объяснила она, положив руку на ручку двери, – мы с папой подумали, что теперь, когда вы взрослые, вам нужна большая комната! И мы устроили все здесь для вас, а твоя прежняя комната станет теперь комнатой для гостей. – Затем она распахнула дверь и ввела девочек. – Смотри, Кейти, это твой комод, а это – Кловер. И посмотри, какие красивые ящики папа велел вделать в стенной шкаф – два для тебя, два для нее. Правда, удобно? Тебе нравится? И правда, гораздо лучше, чем твоя старая комната?
– Гораздо лучше! – воскликнули девочки. – Все в ней замечательно. – Сюда были перенесены из прежней комнаты Кейти все ее сокровища. Здесь было ее кресло с подушками, ее стол, ее книжная полка, ее картины со стен. Было и несколько новых вещей – голубой ковер, новые занавеси на окнах, а также новые голубые обои. Элси сшила по изящной подушечке для булавок для каждого комода, а Джонни связала коврики для умывальника. Это был прелестный приют, какого только могут пожелать две сестры, только что превратившиеся в юных леди.
– А что это за красивые надписи висят с каждой стороны кровати? – спросила Кловер.
Это был подарок к их возвращению, присланный кузиной Элен: два текста, один – утренний, другой – вечерний, как объяснила Элси. Вечерний текст: «Усну сном спокойным, ибо Ты, Господи, хранишь меня» – был выполнен нежными лиловыми и сиреневыми красками, его венком окружали маки и серебряные лилии, среди которых сидела маленькая птичка – она крепко спала, сунув голову под крыло. Утренний текст: «И, пробудясь, я по-прежнему с Тобой, Господи» – был написан яркими красками – алой, голубой, золотой – и окружен гирляндами роз, порхающими бабочками и щебечущими птичками. Девочки подумали, что им не приходилось видеть ничего красивее.
Каким веселым был ужин в тот вечер! Кейти не заняла своего прежнего места за чайным подносом. Ей хотелось посмотреть, как выглядит Элси в качестве хозяйки дома. И она села с одной стороны от папы, а Кловер – с другой. Элси же разливала чай со смешанным выражением восторга и важности на лице – выражением, на которое стоило посмотреть.
– А я начну завтра, – сказала Кейти.
И с этим «завтра», когда она вышла из своей новой красивой комнаты и снова заняла место хозяйки дома, можно сказать, началась ее взрослая жизнь. Так что пора мне перестать писать о ней. Взрослая жизнь может быть очень интересной, но она не может занять законного места в детской книге. Если маленькие девочки перестают быть маленькими и берутся за то, чтобы быть юными леди, они должны нести все последствия этого, одно из которых состоит в том, что мы не можем больше следить за их судьбой.
Я написала эти последние слова, сидя на том же зеленом лугу, где писала первые слова книги «Что Кейти делала». Прошел год, но ярко-красный цветок, казалось, тот же самый, стоял, глядя на свое отражение в ручье, а из тростника доносились голоса. Мои маленькие пучеглазые приятели, как и год назад, обсуждали Кейти и ее поведение с неменьшим пылом. Один голос звучал редко и слабо, в то время как другой, дерзкий и вызывающий, повторял снова и снова:
«Кейти не делала! Она не делала! Не делала, не делала, не делала!»
– Кейти делала, – слабо прозвучало с дальней тростинки.
– Не делала, не делала! – пищал неустрашимый спорщик. Последовало молчание. Его противник или был убежден, или устал от спора.
– Кейти не делала! – Эти слова повторялись у меня в голове, пока я шла домой. Как много причин на свете для всяких «не делала». Какую важную роль они играют! И как я рада, что моя Кейти не делала в школе много такого, что делали другие!
