Скотт откашлялся, скрестил руки на груди и ответил:
— Я считаю себя другом Дэвида. Все, что касается его, касается и меня. И я думаю, что обязан защищать его даже от него самого, если понадобится. Сейчас, похоже, вы убедили его, что являетесь воплощением его жизненной мечты.
Эдди вырвалась из рук Дэвида и бросилась к Скотту:
— Возможно, я не являюсь мечтой его жизни, но он — мечта моей! И вплоть до последних нескольких минут я думала, что Бог послал мне чудо!
Дэвид встал между ними:
— Прекратите! Вы, оба, прекратите!
— Не пытайтесь меня обмануть! — воскликнул Скотт. — Люди, которые делают карьеру таким способом, как вы, не способны понимать, что такое чудо.
— Но я — понимаю, — с нажимом повторила Эдди.
Она опустила голову и, сфокусировав взгляд на кончиках носков, попыталась взять себя в руки. Наконец подняв голову, она заговорила, обращаясь теперь уже к обоим мужчинам:
— Моя мать всегда считала, что мужчинам трудно поверить тому, что они не могут увидеть. Им нужны доказательства. Мы, женщины, умеем принимать многие вещи на веру. Возможно, поэтому я смогла поверить рассказанному Дэвидом, но он не смог поверить мне.
— Но я поверил! — возразил Дэвид.
— Пожалуйста, дай мне закончить. Я знаю, что ты хочешь поверить. И ты пытаешься поверить мне и убедить себя в том, что я невиновна. Но тебе это не удается, даже несмотря на то, что ты любишь меня. Однако позволь мне кое-что заметить. Маленькие чудеса случаются каждый день. Я видела расцветший нарцисс, когда все вокруг было покрыто глубоким снегом. Это — маленькое чудо. Или рождение ребенка — это всегда чудо. И я видела другие чудеса, например, когда двадцать пять тысяч человек были очарованы пением одного. После месяцев, проведенных с тобой, Дэвид, я решила, что песня, которую мы оба написали, относится также к разряду чудес. Поскольку она свела нас вместе. По крайней мере на некоторое время. И это было наилучшим чудом из всех.
Тишина воцарилась в комнате. Не говоря ни слова, Дэвид подошел к Эдди и крепко обнял ее. Она не сопротивлялась, надеясь, как всегда, найти защиту и утешение в тепле его объятий. Однако, к ее ужасу, она ничего не почувствовала. Ничего, что она испытывала обычно. У нее было впечатление, что ее обнимает чужой.
— Все нормально. Это вообще не имеет значения, — нашептывал он ей. — Я люблю тебя, Эдди.
Она медленно высвободилась из его рук и посмотрела прямо в глаза.
— Однако ты всегда будешь сомневаться. Ты не можешь отрицать это и не можешь от этого избавиться. Как смогу я жить с человеком, который не в состоянии мне доверять? Макс тоже не мог и в конце концов оставил меня. Сколько же времени понадобится тебе, чтобы поступить точно так же? — Не ожидая от Дэвида ответа, Эдди отвернулась, бормоча себе под нос: — Пожалуй, мне лучше уехать отсюда.
— Но почему? Ведь ничего не изменилось! — ошеломленно вскричал Дэвид. — Я докажу тебе! Каждый день моей жизни будет доказательством.
— Ты хочешь сказать, что собираешься потратить оставшуюся жизнь на то, чтобы заставить себя поверить мне?
— Да! Проклятие! Посмотри на меня, Эдди! Все еще здесь — доверие, любовь…
Всем сердцем и всей душой ей хотелось ему поверить. Однако что-то удерживало ее.
— Мне нужно несколько дней, чтобы обдумать ситуацию. Я не могу нормально думать, когда ты рядом.
— А как насчет турне, Дэвид? — раздался голос Скотта. — Похоже, твоя вторая певица оставляет тебя в середине гастролей? Это не похоже на действия любящей женщины.
Дэвид обернулся в его сторону:
— Да заткнись ты! Тебе мало того, что уже натворил? С такими друзьями никаких врагов не надо!
Когда он повернулся к Эдди, та уже скрылась за дверью. Бормоча проклятия, Дэвид побежал за ней по коридору, через холл, ко входной двери. Он услышал звук захлопнувшейся дверцы лимузина. Мотор заурчал. Дэвид бросился к машине, желая ее остановить, и закричал:
— Эдди, подожди!
Машина притормозила.
Эдди открыла окно, слезы текли по ее щекам.
— Думаю, нашей любви хватило бы человек на двадцать. И я люблю тебя, Дэвид. Но позволь мне сейчас уехать!
Прежде чем Дэвид успел отреагировать, она закрыла окошко, и ему оставалось только беспомощно наблюдать, как лимузин медленно разворачивается на подъездной дорожке и увозит Эдди прочь. Увозит его любимую и единственную.
Голубые занавески колыхались на кухонном окне. Голос диктора по радио вещал: «…никаких благоприятных прогнозов по поводу дождей. Фермеры Индианы пытаются спасти урожай. Многие говорят, что это самая сильная засуха за последние десять лет». Эдди утерла пот со лба и вновь принялась отмывать покрытый линолеумом пол. Она старалась не поддаваться тоске, но ей это никак не удавалось. С тех пор как двенадцать дней назад Эдди покинула Лос-Анджелес, она с трудом могла заставить себя что-нибудь сделать. Все, на что она была способна, — заниматься с Рори и бесконечно сидеть за кухонным столом и пить ледяной чай перед вентилятором. Жизнерадостный голос ди-джея сообщил: «Сегодня мы можем не бояться, что дождь помешает нашему концерту! Вспомните, выступает Дэвид Ландри! Сегодня в восемь! На стадионе «Хамилтон».
— Разве могу я забыть? — проворчала Эдди.
Ди-джей продолжал: «А теперь небольшая ретроспективная подборка лучших песен из альбомов Ландри! Первая…»
Эдди быстро выключила радио и встала у окна, держа в руках швабру. Как будто ей нужно что-то напоминать! У нее была личная ретроспективная подборка, которая постоянно проигрывалась у нее в голове на протяжении последних дней.
Воспоминания сменялись в ее сознании, как пластинки на автоматическом проигрывателе. Как только одна песня заканчивалась, следующая сразу же занимала ее место, заполняя память, доставляя новую боль. Эта проклятая музыка никогда не останавливалась: вот Дэвид рубит дрова на заднем дворе, стоя в глубоком снегу, — длинные посеребренные сединой волосы спадают на лоб… вот он с терпеливой улыбкой отвечает на бесконечные вопросы Рори, когда они вместе выпалывают сорняки в саду… вот он смотрит прямо на Эдди, его неотразимый взгляд… мускулистые плечи и руки, когда она гладит его тело… горячие поцелуи и шепотом произносимые клятвы…
Эдди тяжело вздохнула и вернулась к работе, поглядывая на сверкающую большую коробку, стоящую на столе. Ее принесли утром с почты. Из упрямства Эдди не хотела разворачивать посылку, намереваясь вернуть ее отправителю, даже не заглядывая внутрь. Однако любопытство победило, и сейчас ей очень хотелось посмотреть, что Дэвид прислал на сей раз. Еще один подарок из целой серии, которые он ежедневно присылал последние четыре дня. В понедельник это было ожерелье из чудесных жемчужин. Во вторник — старинные сережки с изумрудами. В среду — бесценная китайская ваза со свежими цветами. А в четверг — большой красивый ковер ручной работы.
