– Я… я просто хотела спросить, не хочешь ли ты на обед красное вино.
Последовала долгая пауза, во время которой миссис Холланд пристально смотрела на дочь окаменевшим взглядом. Потом она моргнула и сказала:
– Нет, моя дорогая. Лучше оставим его на случай, если Шунмейкеры придут на обед.
Элизабет слабо кивнула. Ей больше было нечего сказать, поэтому она повернулась и, тяжело ступая, пошла искать миссис Фабер. Ноги ее словно налились свинцом, а сердце разрывалось от отчаяния. Она скажет миссис Фабер не подавать вино. Ни сегодня, ни в любой день, пока мисс Холланд не станет миссис Шунмейкер.
20
Трансатлантическая телеграмма
Телеграфная компания Вестерн-юнион
Кому: Пенелопе Хейз
Куда: Нью-Йорк
1:25, среда, 2 6 сентября, 1899 год
Дорогая Пенелопа!
Молва о связанном с тобой эпизоде на званом обеде дошла до меня даже в Лондоне. Я намеревался написать тебе подробное письмо и вскоре так и поступлю. Пока же помни, что в наших с тобой венах течет одна кровь.
Будь сильной, сестренка, или мир будет к тебе очень жесток.
И больше никакой тошноты на публике!
Грейсон Л. Хейз
Пенелопа Хейз сидела в роскошной огромной гостиной с черным полированным полом из орехового дерева и со стенами, обитыми бело-голубым шелком. Поглаживая своего бостонского терьера, она еще раз перечитала телеграмму. Потом бросила рассеянный взгляд в другой конец комнаты, где мать беседовала с Вебстером Юнгамом, архитектором.
Матушка хотела, чтобы все знали о том, что их семья вновь прибегает к его услугам. На этот раз – чтобы построить «домик» в Ньюпорте, сооружение с пятьюдесятью шестью комнатами и мраморными полами. Такую новость обычно не скрывают от окружающих, и матушка делала все возможное, чтобы задержать архитектора еще на какое-то время. Ведь тогда его увидит как можно больше гостей, которые сегодня наверняка придут навестить их семью.
Пенелопа, слегка прищурив глаза, рассматривала свою мать. Эвелин Арчер Хейз была одета в лавандовое платье, для которого была уже слишком стара, и которое невыгодно подчеркивало ее расплывшуюся фигуру. Пенелопа пообещала себе, что никогда не будет и вполовину такой же толстой.
Она поднялась, позволив Разбойнику спрыгнуть с колен, и подошла к одному из инкрустированных зеркал на всю стену, заполнявших пространства между полотнами старых мастеров, чтобы посмотреть на более изящное и привлекательное изображение.
– Пенелопа, следи за этим животным на моем полу, – раздался голос матери.
Пенелопа закатила глаза и капризно выпятила губки.
– Ты же знаешь, что у него подстрижены когти, – недовольно ответила она.
Миссис Хейз всегда была надоедливой особой, но с тех пор, как Пенелопа узнала о помолвке своего Будущего Мужа и Бывшей Лучшей Подруги, в каждом вздохе и в каждом слове матери ей слышались нападки на ее чувства. Она слышала, как миссис Хейз вернулась к своим разглагольствованиям, а затем смяла телеграмму и кинула в серебряную вазу, заполненную желтыми розами. Как же ей хотелось, чтобы старший брат был в Нью-Йорке и защищал ее! Но тон и содержание этой телеграммы привели ее в смятение.
Темные волосы Пенелопы были забраны в высокую прическу с локонами на затылке и открывали ее безупречный чистый лоб. В этом возрасте было модно носить крупные завитушки и кудрявые локоны, но Пенелопа прекрасно знала, что больше подходит ее классическому, чуть удлиненному типу лица. Она критически взглянула на свои брови и ущипнула себя за щеки, дабы вернуть румянец. Потом она без удовольствия взглянула на роскошное бирюзового цвета платье, похожее на морскую пену, провела пальцами ми гладкой шелковой ткани. И тут одна из служанок распахнула огромную арочную дверь и вошла в гостиную.
Мать подала служанке знак, словно не сомневаясь, что посетитель именно к ней, но девушка вежливо кивнула и подошла к Пенелопе. Ну конечно же.
Мисс Холланд только что прислала свою карточку, – поклонившись, сказала девушка.
Пенелопа резко выдохнула при звуке ненавистного имени и вновь посмотрела на себя в зеркало. Секунду она вертела кусочек картона в руках и размышляла. Больше всего ей хотелось отхлестать Элизабет по щекам, но это было бы слишком нежно и деликатно. Нет, эта дрянь заслуживает более жестокой и беспощадной мести, – напомнила она себе.
– Что ж… Мисс Холланд может навестить меня.
– Очень хорошо, – отозвалась служанка и исчезла в дверном проеме из красного дерева.
Пенелопа осмотрелась по сторонам и в который раз отметила, что комнаты в ее доме были намного лучше, чем комнаты в доме Холландов. Слабое утешение, конечно, но все-таки… И хорошо, что матушка здесь, хоть и поглощена беседой с архитектором. Это заставит Пенелопу держать себя в руках и не позволит ей повыдергивать блеклые кудри соперницы и выцарапать глаза. Платье, что было сейчас на Пенелопе, очень ей шло – глубокий вырез подчеркивал безупречную грудь, изящный ворот украшен крошечными волнами, вышитыми золотыми нитями. Девушка подошла к псу, который калачиком свернулся в золотой корзинке, выстланной пурпурным бархатом, взяла его на руки и, прижав к груди, угрюмо прошлась по комнате.
Она услышала объявление о приходе гостьи, включавшее громкое и торжественное провозглашение ее ужасно неблагозвучного имени: мисс Элизабет Холланд. Пенелопу передергивало от одного только звучания… Она зарылась носом в черную шерсть Разбойника и, закрыв глаза, слушала робкие шаги Элизабет по прекрасному паркету Хейзов. Когда гостья приблизилась настолько, что слышно было ее прерывистое дыхание, Пенелопа заставила себя поднять голову и встретилась с ней глазами.
– Пенелопа… – Губы Элизабет дрожали.
Мисс Хейз, прищурив глаза, уставилась на гостью, одетую в платье из золотистого шелка. Воцарилось тяжелое молчание.
– Что? Ты проехала полгорода и не смогла придумать, что сказать?
– Нет, я… я так много должна тебе сказать. Мне так стыдно за тот вечер, и…
– Очень трогательно, – перебила ее Пенелопа, – что ты мне все это говоришь.
Она посмотрела мимо бывшей подруги и увидела, как мать с наигранной радостью встречает Аву Астор, невестку той самой миссис Астор, своей новой подруги.
Элизабет побледнела.
– Нет, нет, все совсем не так! Я понятия не имела, что ты влюблена в Генри Шунмейкера. Ты никогда мне не говорила. Пенелопа, ты должна мне поверить, я очень, очень сожалею о том, что произошло.
Пенелопа фыркнула и демонстративно отвернулась от Элизабет. Правда, перед этим она не удержалась и кинула пару взглядов на огромный алмаз, красовавшийся на левой руке подруги. Бывшей подруги…
– Все равно, я знаю его гораздо лучше, чем ты! Уверяю тебя, Элизабет, миленького любовного романчика у вас не получится.
