Вскоре попытаюсь написать настоящее письмо, каковым это не является. То, что я называю настоящим письмом, должно быть сочетанием личного разговора, хроники (что именно случилось) и дневника (что ты думаешь о том, что случилось). Ну, уж как есть.
(отправлено Памеле Лёффлер)
Действительно, дурные новости в твоем письме. Ты в самом деле довольна врачом? Спрашиваю потому, что он, похоже, не уверен, действительно ли это возвратный гепатит, которым она заразилась на Гаити, или простая дизентерия (неамебная, я имею в виду).
Бедная Сьюки! Вели ей отдохнуть и не волноваться из-за того, что она опоздает на занятия. Она с легкостью наверстает.
Любопытно, пришло ли в голову твоему врачу, что у нее, быть может, солнечный удар. Ты говорила, что она часами лежит на пляже. Ее симптомы слегка похожи на мои, когда меня ударило солнце на Кубе. В подобных случаях я жалею, что у меня нет телефона. Телеграфируй мне, если ее состояние внезапно ухудшится.
Видел нечто невероятное во французском журнале на прошлой неделе. Брали интервью у друга де Голля. Вопрос: «Так де Голль не был антисемитом?» Ответ: «Ну, в 1940 году, помню, Андре Моруа пришел и хотел поговорить с де Голлем с глазу на глаз. Генерал повернулся к кому-то рядом и спросил: „А что тут делает этот жиденок?“ Но у него просто была такая манера выражаться. Де Голль никогда не был антисемитом». Мелочи вроде этой придают жизни смысл.
Собака может быть лучшим другом человека, но только если у нее есть хозяин, который ее кормит. Здесь бездомные собаки опасны. Они сбиваются в стаи по пятнадцать-двадцать и завели привычку с наступлением ночи нападать на привязанных ослов. Толпятся возле морды осла, пытаясь добраться до его шеи. Тот отступает и медленно обматывает цепь вокруг дерева. Обездвиженный, он принадлежит собакам, и те его пожирают. В Танжере раньше был собаколов, который запихивал бездомных псов в грузовичок и отвозил в приют. Теперь больше нет ни ловца, ни приюта. Собаки считаются природной опасностью, как кабаны или змеи.
Надеюсь, для тебя было не очень обременительно терпеть Сьюки, прикованную к постели. Мне жаль, что я сам поневоле взвалил это дело на тебя. Ты ангел, как всегда. Напиши мне поскорее.
(отправлено Памеле Лёффлер)
Твой рассказ о здоровье Сью звучит безрадостно. Разумеется, она мне не написала ни слова, но я вряд ли мог на это рассчитывать, раз она скверно себя чувствует. Она знает, что ты со мной в контакте.
Итак, теперь нанесла визит Флоренс — и без предупреждения. Естественно, она защищается историей о том, что якобы послала письмо из Санта-Барбары, хотя и видит, что оно не пришло и через три дня после ее прибытия. И, разумеется, приехала как раз тогда, когда у тебя лежит больная Сьюки. Знаю, ты говоришь, что гости тебе никогда не мешают, но всегда уходит много времени на заботу о больном человеке, и я надеюсь, что теперь-то уж наша больная встала на ноги. Уже почти месяц, как она слегла с тем, что у нее было.
И до сих пор врач не может определить, что же с ней такое? После всех анализов? По-моему, это неслыханно, однако, по-твоему, видимо, нет, раз ты лишь кротко цитируешь его, точно он сам Пастер. Поразительно, с какими неудобствами связана жизнь в Каулуи. Как видишь, чужие болезни приводят меня в ужас. Я, скорее, согласен заболеть сам, нежели опекать страдальца.
А что ты? Все нормально? Жаль, что каникулы Сью закончились так. Надеюсь, сейчас она уже на пути в Маунт-Холиок.
Ну а я буду ждать от тебя вестей. И расскажи побольше о Флоренс. Она всегда меня занимала. (На расстоянии.)
Оотправлено Памеле Лёффлер)
Ты так же плохо себе ведешь, как и сама Сьюки, если не хуже, поскольку, насколько мне известно, ты в добром здравии, тогда как я должен заключить что она все еще хворает, раз не услышал обратного. Как ты могла за целый месяц не написать мне ни словечка? Я не браню тебя, но мне любопытно и в то же время горько. У меня смутное ощущение, что, несмотря на то, что я, как ты выразилась, «одержим» Сьюки, ты полагаешь, что в глубине души она меня не волнует.
В самом деле, я в сущности ее не знаю — не было возможности. Но не в этом дело. Я взял на себя ответственность за ее обучение и хочу, чтобы оно продвигалось успешно. Разумеется, ты можешь это понять.
Просыпаясь сегодня утром (мгновение, когда вещи далекого прошлого вдруг проявляются во всех подробностях), я вспомнил первые строки двух песен, которые пела мама, когда я был совсем маленький. Это были, как я сейчас понял, песни отказа. Одна начиналась: «Забери свое золото, ведь золотом меня не купишь», а вторая, еще более нелепая: «Не хочу играть в твоем дворе, я тебя больше не люблю». По ее словам, это были очень популярные песенки. Слышала ли ты их когда-нибудь?
Тороплюсь закончить это письмо, поскольку питаю жалкую надежду, что, если ты еще не написала, мои мольбы заставят тебя это сделать. Расценивай эту записку как одну долгую мольбу. Расскажи мне о Сью!
(отправлено Памеле Лёффлер)
Твоя открытка с Фиджи выглядит пощечиной. Ты думаешь, что меня «позабавит» известие о том, где ты находишься, но это не так. Я потрясен и возмущен, что ты потащила Сью в путешествие на юг Тихого океана, когда ей надо быть в колледже. И я не поддерживаю твою теорию, что такая поездка способствует ее выздоровлению. Думаю, на самом деле и ты в это не веришь. Наверняка ты воображаешь, что люди в преклонном возрасте становятся наивными. Или это замечание было первым предлогом, который пришел тебе в голову? Ты находишь странным, что, потратив столько нервов, времени и денег на ее образование, я хочу увидеть, как она его завершит?
Само собой разумеется, этот год потерян. Меня потрясает, как безответственно с твоей стороны взять девочку под свое крыло и потащить ее бог знает куда и бог знает на сколько.
Полагаю, в ближайшие недели это письмо ты не получишь. Скажи С., как я огорчен, что она абсолютно не заботится о собственном благополучии. Скажи ей, что я рад ее выздоровлению (если в самом деле она была больна, как ты мне внушала), и скажи ей, что, когда она даст о себе знать, я отвечу. Но, возможно, она считает себя виноватой и не хочет со мной общаться.
Я отойду от шока и возмущения, но не сразу.
(отправлено Памеле Лёффлер)
За последние десять недель получил три твоих открытки с Фиджи, Апии и Папеэте плюс жалкую попытку Сью сострить: «Замечательно провожу время. Рада, что тебя здесь нет». Скажи ей, что это послание не считается. (Хотя я подметил, что в твоем присутствии она чувствует себя неуязвимой и потому демонстрирует враждебность ко мне). Она должна написать мне письмо, если желает получить ответ.
Если ты соблюдаешь график, который описала в своей открытке, ты уже вернулась домой. Надеюсь получить от тебя известие.
По-прежнему не в силах понять, отчего ты отправилась в это бессмысленное путешествие. Возможно, когда ты обоснуешься снова, тебе захочется все объяснить. Или не захочется. Это не имеет значения. Думаю, общую схему я уловил.
