— Не послушал ты моего совета, князь. Не взял под себя стол московский. Вот и терпи теперь прихоти Дмитрия, который водит тебя как бычка на веревке. Сегодня ты нужен Дмитрию — он и умасливает тебя. Завтра станешь не нужен — Дмитрий сошлет тебя в далекий Устюг.
Владимир угрюмо промолчал, не зная, что возразить своему старшему дружиннику.
Литовская невеста произвела на Владимира приятное впечатление. Ей было всего четырнадцать лет. Альдона была белокожа и белокура, при этом у нее были темные брови и ресницы, что придавало особую привлекательность ее миловидному лицу. Литовская княжна была стройна и довольно высока ростом, длинное, до пят, платье не могло скрыть округлые формы ее прелестной фигуры. Было совершенно очевидно, что со временем Альдона превратится в очаровательную женщину, статную и гибкую. По-русски Альдона говорила с сильным акцентом, поэтому при первой встрече с Владимиром она в основном молчала, стыдливо опуская свои прекрасные темно-синие глаза.
Ольгерд отвалил за дочерью щедрое приданое, которое едва уместилось на двадцати возах.
Дмитрий со своей стороны тоже преподнес Владимиру щедрый подарок ко дню свадьбы. Во владение Владимира перешел недавно возведенный терем напротив Успенского собора. Теперь Владимир располагал собственным подворьем в Москве, где он мог подолгу жить, ничем не стесняя своего двоюродного брата.
Кроме этого, Дмитрий заключил с Владимиром новый клятвенный договор, предав забвению их первое письменное соглашение десятилетней давности. По новому соглашению Владимир брал на себя обязательство не искать для себя ни Московского княжения, ни великого владимирского стола. Причем в этой клятвенной грамоте особо подчеркивалось, что Владимир не станет искать сих столов не только под Дмитрием, но и под детьми его. Владимир также был обязан всегда и во всем стоять за Дмитрия, почитая его вместо отца. Дмитрий же выговорил себе право судить и наказывать бояр Владимировых, если те станут творить козни против московского князя.
За верную службу Дмитрий придал к владениям Владимира град Боровск и двадцать деревень. Еще Владимир получил право на треть податных доходов со всего Московского княжества.
Новый клятвенный договор с Дмитрием не просто возвысил Владимира, он сделал его богаче любого из московских бояр. Теперь Владимир имел возможность обогатить своих серпуховских бояр и мог набрать большую дружину. До сей поры под стягом Владимира находилось всего полсотни дружинников. Любой из братьев Вельяминовых имел втрое больше гридней.
Перед тем как войти в терем Владимира его законной женой, Альдона прошла обряд крещения в белокаменном Успенском соборе, возведенном еще при Иване Калите. При крещении Альдона, дочь Ольгерда, получила христианское имя Елена.
В те благодатные дни уходящего лета все население Москвы жило радостными надеждами на установление долгого прочного мира с Литвой. Ведь вчерашние соперники ныне связаны узами родства. Дмитрий ныне стал Ольгерду сватом, а Владимир — зятем. Сыновья Ольгерда от второго брака — теперь шурины Владимиру. Пусть и не кровное это родство, но все равно самое ближнее.
У Владимира же неспокойно было на сердце, ибо ему были известны тайные помыслы Дмитрия, сговорившегося с Мамаем против Ольгерда. На венчании в храме и на свадебном пиру Владимир не смел заглянуть в глаза юной дочери Ольгерда, чувствуя себя злодеем, обманом завлекшим литовскую княжну в ловушку.
Глава четырнадцатая. Распри и раздоры
Еще не выветрился хмель в головах московских бояр после пиршества, ознаменовавшего скрепление брачных уз между двоюродным братом московского князя и дочерью Ольгерда, как пришло известие о появлении Мамаевой конницы в верховьях Оки. Татары взяли в осаду город Мценск, когда-то отнятый литовцами у рязанцев. Таким образом, Мамай сдержал-таки слово, данное Дмитрию. Воеводы московские быстро оседлали коней, исполчили рать и двинулись на соединение с Мамаевым войском.
Дмитрий в этом походе не участвовал, доверив главенство над московскими полками Василию Вельяминову. Владимира вместе с юной женой Дмитрий спровадил в Серпухов. Нанося Ольгерду подлый удар в спину, Дмитрий старался при этом хотя бы отчасти обелить себя и Владимира.
Набег Мамаевой орды на верхнеокские города не стал для Ольгерда таким уж потрясающим известием, татары и в былые годы совершали сюда грабительские наскоки. Литовского князя навело на недобрые подозрения то, что в этом деле участвовало и московское войско. Татары истребили литовские гарнизоны в Белеве, Новосиле и Мценске, передав эти города московлянам. Рано или поздно все тайное становится явным. Ольгердовы лазутчики, проникавшие в Москву под видом купцов и странствующих монахов, со временем прознали от местных бояр и их чади о тайном сговоре Дмитрия Ивановича с Мамаем. У Дмитрия не хватало сил, чтобы выбить литовцев с Верхней Оки, вот Мамай и помог ему в этом.
Эмир Сары-Ходжа, живя в Москве, и вовсе открыто говорит всем и каждому: мол, Ольгерд слишком много русских земель под себя подмял, Мамаю сие не по душе. Мамай давно собирался осадить Ольгерда, а ныне он это сделал!
Едва зарядили осенние дожди, Мамаева конница отхлынула с верховьев Оки обратно в привольные донские степи.
Окрыленные успехом московские воеводы от Оки двинулись на северо-запад, выбив литовцев из маленького городка Березуйска, расположенного на границе между смоленскими землями и Московским княжеством. Литовцы захватили Березуйск во время второго похода Ольгерда на Москву. От Березуйска московская рать устремилась на Ржеву, где тоже засели литовцы. С ходу взять Ржеву не удалось, поэтому московские полки взяли город в осаду.
Осажденные во Ржеве литовцы отправили гонцов с мольбой о помощи в Вильно и в Тверь. Первым откликнулся на их призыв Михаил Александрович, благо от Ржевы до Твери путь недалекий. Тверское войско обрушилось на Дмитров, лежащий в одном дневном переходе от Москвы. Это был один из коренных уделов Московского княжества. Тверичи опустошили села вокруг Дмитрова, сожгли городские посады, угнали в неволю множество смердов. Взяв с дмитровцев откуп в виде серебра, Михаил Александрович не стал штурмовать город, убравшись обратно за Волгу с разбойничьей поспешностью.
У Дмитрия под рукой не было достаточно войск для немедленного выступления против тверской рати. Поэтому Михаил Александрович ушел в свои пределы с крупной добычей, безнаказанно разграбив окрестности Дмитрова.
К началу зимы московские воеводы наконец взяли Ржеву. Они собрались было воевать с тверским князем, который после похода на Дмитров поднялся вверх по реке Тверце, захватил Торжок, выгнав оттуда новгородского посадника и посадив на его место своего боярина. Однако в это самое время загремел оружием рязанский князь Олег, который потребовал у московского князя возвращения Лопасни. Из-за этого городка на Оке у рязанцев с московлянами идет давняя вражда. Изначально Лопасня принадлежала рязанцам, но Симеон Гордый включил ее в состав Московского княжества. Когда в Москве вокняжился Иван Красный, то Олег Рязанский дерзким налетом отбил Лопасню обратно. Незадолго до своей смерти Иван Красный силой отнял Лопасню у рязанцев. Олег вновь отбил Лопасню, когда на московский стол только-только сел Дмитрий, сын Ивана Красного. Перед своей первой поездкой в Орду юный Дмитрий отправил войско на очередной захват Лопасни. С той поры Лопасней владеют московляне к великой досаде рязанского князя.
