Но слово не воробей. Я глубоко вздохнула:
— Да. Ной был первым, с кем я стала встречаться послетебя, и мы не… ну, в общем, нет. Сам понимаешь.
Кости медленно и ласково скользнул ладонями по моим плечам.
— Даже если бы после меня были другие мужчины, это быничего не изменило, Котенок. Только не подумай, что мне все равно. Но вконечном итоге это ничего не значит. И все же ты прости меня — я очень рад этослышать.
Он поцеловал меня долго и глубоко. Потом оторвался ивиновато проговорил:
— Нам надо уходить отсюда, милая. А то кто-нибудь нанас наткнется.
Да, а если это будет полицейский, при мертвом теле на другойстороне стоянки нам предъявят обвинение не только в непристойном виде.
— Кости… — Я медлила. Ладно, пусть я не вправеспрашивать, после того как бросила его, оставив письменную инструкцию житьсвоей жизнью. Но удержаться не сумела. — Я тоже скажу, что это ничего незначит, но… Ты? Лучше мне знать, чем гадать.
Он твердо встретил мой взгляд:
— Один раз. Достаточно близко, чтобы засчитать. Я несобираюсь изображать Клинтона и называть это по-другому. После Чикаго, когда яоставил тебе часы, а ты не пришла, я преотвратно себя чувствовал. Думал, что тыдействительно меня забыла или я тебе больше не нужен. В то время в городе быламоя старая любовница. Она пригласила меня к себе в номер, и я пошел.
Он замолчал, но я не могла остановиться. Очень типично дляменя.
— И что?…
Взгляд его не дрогнул, но лицо застыло.
— Мы с ней были в постели. Я пробовал ее на вкус, ноостановился прежде, чем зашел дальше, — представил на ее месте тебя ибольше не мог притворяться. Извинился и ушел.
«Попробовал ее». Я знала, он говорит не о пище. Ревностьобожгла меня, и я закрыла глаза, отгоняя картину, нарисованную воображением:его губы в таком положении на другой женщине.
— Это ничего не меняет, — с трудом выговорила я.
Я не лгала. Но, Господи, как мне было больно.
— Прости, — сказал он. Я слышала в его голосераскаяние. — Нельзя было заходить так далеко. Но я был обижен, одинок ичувствовал себя вправе… Не слишком достойная комбинация.
Я открыла глаза. Белая луна выделялась на ночном небе, и вее лучах кожа Кости светилась.
— Это ничего не значит, — повторила ятверже. — И для протокола — я слишком поздно нашла те часики. Не говорю,что сбежала бы с тобой, найди я их раньше, но… я бы нажала ту кнопку. Неудержалась.
Кости улыбнулся. Улыбка смягчила боль от его недавнегопризнания.
— Я никогда не мог удержаться, если речь шла о тебе,Котенок. Но теперь нам в самом деле пора уходить.
Я прокашлялась.
— Что, пешком?
— Нет, — фыркнул он, подтягивая штаны. —Более эффективным способом.
— Я до сих пор не верю, что ты не сказал мне о своемумении летать, — пожаловалась я. — Мне припоминаются несколькослучаев, еще в Огайо, когда оно сэкономило бы нам немного денег на бензин!
— Я не говорил тебе, потому что боялся показывать, каксильно отличаюсь от нормального человека.
Вспомнив свои многочисленные предрассудки того времени, явряд ли могла винить его за такую осторожность.
— А одним прыжком запрыгнуть на крышу высокого зданияты тоже можешь? — спросила я, помолчав.
Он обхватил меня руками, дыхание его смешка пощекотало мнешею.
— Завтра ночью попробуем.
Я кивнула на мертвого наемника на другом конце площадки:
— А с ним что будем делать?
— Оставим. Уверен, твои парни скоро сюда доберутся. Этобудет их проблема. Мы возвращаемся ко мне, чтобы выяснить, кто же нанялпокойного Эллиса Пирсона.
Он крепче обхватил меня и, разорвав воздух, взмыл вверх,словно в каждой подошве у него было по ракете. На этот раз я не стала закрыватьглаза, но когда расстояние между нами и оставшейся внизу улицей увеличилось,«прилипла» к нему.
— А крушения у тебя случаются? — задыхаясь,умудрилась спросить я.
Он хихикнул, но звук смешка унес ветер:
— В последнее время не было.
22
Кости оставил свой лэптоп и другие опасные улики варендованном доме, куда мы и отправились. Повезло, что его мобильник лежал вкармане куртки. Возвращаться ко мне домой не стоило — судя по тому, как спешилнеизвестный заказчик, там вполне мог поджидать еще один убийца. Придетсяпопросить кого-то пару дней кормить моего кота.
Как только мы благополучно добрались до дома и я смогласосредоточиться на других мыслях, кроме: «Слишком высоко, слишком быстро!» —голова закружилась от предположений.
— Ты думаешь, это Джэн нанял убийцу?
— Ни в коем случае! — без колебаний ответилКости. — Джэн хочет заполучить тебя живой, чтобы присоединить к своейколлекции. А это довольно сложно сделать, если голова разлетелась на куски.
Я припомнила три кучных отверстия в стене.
— Как ты понял, что нужно меня оттолкнуть?
— Услышал выстрелы, стреляли без глушителя.
Моя голова тогда находилась меньше, чем в четырех футах отокна. Вот это реакция! Он понял мой взгляд.
— Запоздал — тебя зацепило. Для меня это слишкоммедленно.
Я мрачно хихикнула:
— Никогда не думала, что такая скорость возможна. Афокус с полетом и вовсе ошеломил. Возвращаться в тот ресторан нельзя: тыустроил там настоящий погром и даже за вино не расплатился.
— Мы оба понимаем, что это было, Котенок, — сказалКости, не слушая. — Очевидно, Дон решил, что тебе нельзя доверять.
Я подумала и замотала головой:
— Это не Дон. Не сходится. Эллис сказал, что заказпоступил неделю назад. Значит, убийство спланировали до того, как сталоизвестно о твоем возвращении. У Дона еще не было причин желать моей смерти — яиграла по его правилам.
Кости встал и зашагал по комнате:
— Ты права. Я все еще чертовски не в себе оттого, чтотебе едва не вышибли мозги. Плохо соображаю. Дон, похоже, чист. Возможно. Сталобыть, в вашем логове засел предатель. Это не игра неумершего, мечтающегоизбавиться от Рыжей Смерти. Заказчик хорошо тебя знает: что ты такое и гдеискать. Сколько человек подходят под это определение?
Я задумчиво потерла рану у линии волос.
— Все мое подразделение, эксперты Дона, кое-кто изохраны… Около ста человек.
Он нахмурился:
— Слишком много подозреваемых. И кстати, это значит,что Джэн тоже скоро объявится. Придется мне побывать у тебя на работе,вынюхивать потенциальных Иуд одного за другим.
