торчит белобрысая макушка, а это значит, мой водитель еще не вернулся. И я снова о нем думаю, хоть и так мысли последние часа три крутятся исключительно вокруг этой части моей жизни. Лискиной.
Она со мной пускает в ход магию, в которую я не верю. Не хочу, чтобы она вгоняла меня в краску, смотрела в глаза, пока мое тело не начнет реагировать, и это непременно что-то неловкое: покрасневшие щеки, дезориентация в пространстве, беспричинный смех. Чем больше времени мы проводим наедине, тем более глупыми кажутся мои правила.
С Лискиной невозможно не разговаривать. С ней хочется дружить.
Она все время нарушает границы. Она пожала мне руку. Поцеловала в щеку. Дважды.
Она вынудила меня сказать то, чего я не хочу говорить, – она красивая. Не хочу, но она красивая. В любом виде. И от этого ситуация становится еще более запутанной.
Так и вижу эту жертву больных отношений топающей к Колчину через недельку. Сейчас очнется, когда он вернется на учебу. Она подпустит его к себе ближе, и можно будет прощаться. И будет больно только мне. И я в это уже втянулся. А стоило ее оставить в покое, чтобы сама со своими тараканами разбиралась.
Однако я все еще ее провожатый.
Однако она мой водитель.
Однако я заплатил ей за день вперед и полную сумму за прошедшую неделю.
Димас сидит за ноутбуком и быстро вносит правки, а я, кажется, впервые не загородил обзор монитором.
– Ты чего? – Димас чешет кудрявую голову.
– Задумался, – бросаю небрежно и тоже лезу в ноутбук по горячим следам, пока еще помню пожелания клиента. – Тебя подбросить?
– Не, Маша заедет. – Он с силой бьет по клавишам, будто это последний аккорд его личной цифровой симфонии, поднимает руки над головой и с довольной улыбкой тянет:
– Е-е-е!.. Ну я погнал. Жди свою Мальвину.
Димас – жених Машки и мой товарищ, с которым когда-то начинали делать сайты. На тот момент у него уже были клиенты, но не было достаточно ресурсов. Я был для него дешевой рабочей силой, полной энтузиазма, пока однажды к нам не обратился действительно крупный клиент. Настолько крупный, что мы с Димасом стали на равных. Он разговорчивый и удачливый. Я – слишком увлеченный тем, что неплохо умею.
Смотрю в экран, моргаю пару раз и опять закрываю ноутбук. Не идет. Рассеянность – это плохо. Причина – очевидна. Решение – слишком неприятно режет слух, поэтому произносить не стоит.
Собравшись, я выхожу на улицу, иду к машине, достаю телефон, но набрать Лискину не успеваю. Она окликает меня откуда-то со спины, и приходится развернуться в узком пространстве между машинами.
Я замираю. Кошусь на фитнес-браслет, чтобы отвлечься, пытаюсь глубже и ровнее дышать. Пульс высоковат. И зачем Лискина со мной это делает, а главное как? Эти химические реакции в организме – странная, не до конца изученная штука.
Полагаю, если бы она не заставила меня с ней говорить и кататься по району, сейчас так сильно не зашкаливало бы сердцебиение. Я просто провел последние часы в напряжении, но это не оправдывает организм, ярко отреагировавший на смену цвета волос и макияж Аси.
Розовые локоны, широкая улыбка, бордовые губы, четкие стрелки, глаза будто еще больше прежнего. Она сменила одежду. Зачем-то.
– Ну как? – У Аси горят глаза. И она смеется.
– Обалденно, – слишком тихо отвечаю я.
Теперь я рядом с ней – мрачная тень, и это даже радует. И вообще не помню, о чем там говорили на совещании. А оно было вообще? Какие-то правки? Ошибка 404? Может, сказать дизайнерам, чтобы перекрасили все в розовый?
– Поехали? – Она кокетливо кладет руку на крышу и опирается бедром, затянутым в узкие джинсы, на черный бок машины.
– Ты ела? Я очень голоден. – Сначала говорю, а потом думаю, и все обещания держаться подальше летят к чертям, туда же, где теперь ненужные правки клиента.
– Умираю с голоду! – радостно восклицает она, отталкивается и приходит в движение.
Я наблюдаю за ней как за актрисой, каждый жест которой – отточенный механизм, призванный превращать зрителя в бесформенное желе.
Лискина закидывает на заднее сиденье пакет, обходит машину и открывает мне дверь.
– Я же водитель. – Пожимает плечами, подмигивает и, как фокусник, достает, кажется, просто из воздуха кожаную водительскую фуражку.
Сидящий в соседней машине мужик присвистывает, глядя на нас, а Ася разворачивается, показывает ему язык, потом фак и идет к своему месту.
– Зачем? – смеюсь я, хотя никогда не одобрял такого поведения. И шуток таких не понимал.
Меня ввели в заблуждение. Неужели один неловкий комплимент заставил эту сумасшедшую пойти и спустить все деньги на себя? Или я тут ни при чем? И тем не менее она меня заворожила – цель достигнута.
Покорно сажусь, пристегиваюсь, прикрываю глаза, считаю в уме, но мысли проясняться не спешат. Перед глазами Ася, Ася, Ася, чтоб ее! И рядом тоже Ася. От нее пахнет средствами для укладки, новыми вещами и кофе.
– Да просто так, – говорит она и дает по газам.
Ведет себя как безумная. Наверное, ее переполняет адреналин, но критично правила она не нарушает.
– Еще раз, и уволю! – Я все же не молчу.
– Хорошо. – Она разворачивает ко мне посветлевшее, радостное лицо и надувает щеки. – Блин, прости. Я просто так счастлива!
– Из-за одежды и прически?
Я не могу перестать коситься влево. Мне интересно за Асей наблюдать, чтобы понять, как же много значат какие-то мелочи. Она будто увереннее держит руль: крутит головой по сторонам, все время улыбается. И я очень хочу ее спросить почему, но это будет очередной диалог, а работу с дружбой не мешают.
К черту. Поэтому я открываю ноутбук и возвращаюсь к делам, это привычнее. Ася включает музыку и косится на меня с вопросительным выражением лица.
– Что?
– Музыку вообще можно? – Она чуть хмурится, сводит на переносице брови. И это тоже очень мило.
Подмечаю каждую деталь и вспоминаю себя влюбленным придурком с первого курса, который боялся к Асе даже подойти. А теперь она мой водитель. Самый красивый на свете.
– Только не раздражающую. Не электронщину, не хард-рок. Что-то нейтральное.
– Поняла. – Она расплывается в улыбке и включает на светофоре что-то похожее на блюз.
Одинаковые строчки, занудная музыка, но, кажется, Асе это нравится. Она дергает головой, стучит пальцами по рулю и пару раз порывается подпеть, но осекается, покосившись на меня. Терпеливо жду, когда ее терпению придет конец и я наконец услышу что-то в ее исполнении. Она так рада, что точно не удержится.
– Где будем есть?
Я
