говорит Беатрис.
Сесилия ухмыляется.
Я включаю песню, пока кто-то еще не поднял руку. Музыка льется из колонок, дети качаются взад-вперед. Слова забираются мне под кожу, к лицу хлынул жар. Я украдкой смотрю на Беатрис. Она стоит скрестив руки и поджав губы. Она такая ледяная, что детям, наверное, стоит петь «Отпусти и забудь».
Я не удерживаюсь и покачиваюсь в ритм, притоптывая ногой.
Когда песня заканчивается, я говорю детям петь вместе с Кэти Перри. Беатрис позволяет мне взять инициативу в свои руки, а сама замкнулась в себе. Наверное, сказываются проблемы в отношениях с Крэйгом. Или, может, она просто не хочет взаимодействовать со мной. На нее это не похоже, обычно она громогласна. Я вспоминаю ту встречу на парковке несколько недель назад.
За Кэти Перри почти никого не слышно, а те, кого слышно, ужасно поют. Я подавляю желание закрыть уши.
Я не умею петь и не знаю, как научить детей за две короткие недели. Я уже хотела выключить музыку, как Беатрис начинает петь припев. Я поворачиваюсь и смотрю на нее широко распахнутыми глазами. Она петь умеет, и поет она мне. Слова эхом разносятся по классу: «Я победитель, и ты услышишь мое рычание».
Мне хочется съежиться и исчезнуть. Все, что она хочет мне сказать, звучит в этой песне. Дети замолчали и теперь слушают. Беатрис безупречно допевает под аплодисменты ребят и склоняется в реверансе.
– Вот как это нужно делать, дети, – говорит она и улыбается.
Я отхожу и позволяю Беатрис руководить репетицией. Под конец тренировки мне кажется, что дети смогут сносно спеть. Мы ведем их обратно в спортзал, чтобы их забрали родители.
– Не знала, что ты умеешь петь, – говорю я, делая вид, что не поняла, что песня была ее способом сказать: «Не связывайся со мной, потому что я порву тебя в клочья».
Беатрис пожимает плечами.
Я открываю дверь в спортзал и держу ее для детей.
– Идем, Сесилия, нам пора. – Беатрис хватает дочь за руку и уходит из спортзала, пока я держу дверь.
Она поворачивается ко мне.
– Так и знала, что я была права на твой счет, – говорит она. – Ты просто лгунья и предательница.
Я вздрагиваю.
– О чем ты?
– Развлекайся со своей «хэштег лучшая подружка».
Она уходит, а я смотрю на ее затылок. Хэштег лучшая подружка? Эленор? Кэрри и наша фотография, которую я выложила? Она явно расстроена.
Я думала, что мне станет лучше, если я задену Беатрис. Удивительно, но мне только хуже.
Глава 24
Мы с Кэрри договариваемся встретиться на полчаса раньше Стейси, чтобы уже быть на месте.
Кэрри покачивает бокал, сталкивая в нем кубики льда.
– Я кое с кем встречаюсь, – говорит она.
– Да?
– Да, пару месяцев как. Не хотела говорить раньше, чтобы не сглазить.
Эйвери такая же: не любит рассказывать сразу, что она кого-то встретила. После этого зачастую отношения заканчиваются, и ей неловко, что она считала, что все будет иначе. Она переживает, что ее осудят, подумают, что с ней что-то не так и поэтому ее отношения не складываются. Я частенько напоминаю Эйвери, что свидания – это долгий процесс и она не в ответе за придурков.
– Вы познакомилось в Fireworks?
– Нет.
– Дай-ка угадаю. Ты встретила его в магазине и он попросил тебя сжать его банан или что-то вроде того?
Наверное, продуктовый магазин – это нормальное место для знакомства, но там я обычно бываю в плохом настроении и испытываю приливы жара. Я возношу благодарность небесам за то, что мне не нужно наряжаться для похода в магазин. Постоянно пребывать в хорошем настроении, чтобы привлечь партнера, это, наверное, утомительно.
– Смешно, но нет. Я познакомилась с ним в беговом клубе, но встречаться мы начали после того, как я записалась к остеопату, которым он и оказался.
– Дама в беде, – говорю я. – Всегда работает.
Я рассказываю про Макса, что проехался по моей ноге. Я тоже когда-то была принцессой, которую нужно было спасать. Сейчас я закатываю глаза, осознавая всю стереотипность. Надеюсь, у Майи жизнь сложится иначе.
– А ему можно встречаться со своими пациентками?
– По обоюдному согласию – конечно.
Теперь меня заинтересовал этот загадочный мужчина. Я не могу устоять и выпытываю дальше:
– Ну расскажи, какой он.
Кэрри краснеет. Поверить не могу, что я ее смутила. Она же юрист, их наверняка часто застают врасплох.
– Я обычно не рассказываю о своих партнерах, но он просто замечательный. Остановимся на этом.
Я улыбаюсь.
– Ладно, тогда расскажи, как вообще мир свиданий в целом. Я умираю от любопытства. Сама понимаешь, я пятнадцать лет замужем, понятия не имею, что там происходит.
– До этих отношений свидания бывали в основном неудачные. Я легко могу навести справки, и это очень помогает отсеять большинство. Ты бы удивилась, узнай, сколько мужчин ловили за вождением в нетрезвом виде и арестовали за употребление наркотиков. Я уже занизила свои стандарты и одну запись о вождении в нетрезвом виде пропускаю мимо ушей.
Я отпиваю коктейль.
– Ого, я и не знала. Ну что, его на таком ловили?
– Если считать, что он представился мне своим настоящим именем, то я ничего не нашла.
Я морщусь. Какой ужас. Я осматриваю бар, вижу десятки мужчин и размышляю об их досье арестов и настоящих или ненастоящих именах. Один из них подозрительно косится в нашу сторону. Когда он видит, что я пялюсь на него в ответ, то отводит глаза. Я стряхиваю с себя нервозность: к нам приближается женщина в джинсах, свитере, удобных ботинках и с неряшливым пучком.
– Фэллон? Привет, – говорит она.
Я протягиваю ей руку.
– Ты, наверное, Стейси. – Я знакомлю ее с Кэрри и рассказываю, как мы недавно познакомились в приложении.
– Уже без меня начали. – Она указывает на мой полупустой стакан.
– Да, извини, надо было выйти из дома пораньше.
– Понимаю.
Отлично, начало положено хорошее. Она уже меня понимает.
Подозрительный парень снова смотрит в нашу сторону. Внешность у него самая обычная, на нем рубашка поло и джинсы, и при этом он пялится на Кэрри с телефоном в руке. Я игнорирую его и спрашиваю Стейси, чем она зарабатывает на жизнь.
– Коммерческая недвижимость. Превосходный бизнес.
Я вскидываю брови. И правда превосходный бизнес, но в ее словах я улавливаю сарказм.
Стейси подзывает бармена.
– Мне то, что у нее, только если это не вода.
А вот теперь она мне очень нравится. Пьет то, что пью я. Стейси заламывает руки, от нее волнами исходит обеспокоенность.
– Тяжелый день? – спрашиваю я.
– Ушла
