Харизматичный человек разве не должен обладать здоровой наглостью для того, чтобы влиять на других людей? Я лично считаю, что должен.
Ножку я уже размяла и аккуратно сместила к безопасной семерке, которая на пазле сразу под двойкой расположена.
— Я лучше, я лучше! — клубничка запрыгала на месте.
Лучше хлопать в ладоши, чем пытаться проткнуть воображаемым мечом. Действительно.
Отдать раунд Вэйлань, чтобы не перейти в разряд пожизненных врагов — не худшее решение, как по мне. А еще я осталась в установленных рамках: не выделяться.
Стоп. А почему так широко и искренне улыбается моя мамулечка? Разве ей не нужно хотя бы изобразить печаль от того, что ее детка проиграла? А она вместо этого вся сияет. Довольная.
Мироздание, ты что-нибудь понимаешь?
Потому что я — нет.
[1] 魅力[mèilì ] (кит) — харизма, сила обаяния, притягательная сила, очарование.
Прода 07.10.2024
Февраль 2000 г, Провинция Гуандун, КНР.
Утро. Ранюсенькое: пять с чем-то там. Спасибо, что не с петухами нас подняли. А они тут есть, как и курочки.
Тут — это в глуши на юге Китая, в провинции Гуандун, в небольшом старинном городке. На самом его отшибе, так, что уже не понять: город это еще, пригород или вовсе деревня деревней?
Мы сюда прикатили на поезде и потом еще на стареньком авто какого-то батиного родственника. Здесь живут фуму моих фуму. Бабушка, дедушка, прабабушка, прадедушка…
На празднование китайского Нового года собралась вся семья по батиной линии. Мамина родня не упоминается от слова вообще.
И это не ее персонально так ущемляют: другие женщины, вошедшие в семью Ли (и любую другую китайскую семью, в принципе) тоже проводят праздник в клане мужа. Их «выкупили» перед тем, как взять в жены, и теперь родители бати — родители мамы тоже.
Она к ним обращается: баба, мама. А они зовут ее дочкой. Странновато, но они все так живут тысячелетиями. Значит, наверное, им так нормально, да?
Ладненько, раз подняли, надо продирать глазоньки, умываться, одеваться и топать за стол. С одеванием мне помогают, с умыванием почти уже нет.
Я отвоевала еще один кусочек самостоятельности. Теперь возле раковины ставят табурет, меня на него водружают и ждут, пока деть разберется с гигиеной.
Помните: «Мы — сами!» — оно действует на всё. И это весело, если вдуматься. Можно устроить водную баталию с мамой, умыв не только себя, но и ее заодно.
Батя разок со мной сходил на умывание, вышел насквозь мокрый, перемазанный зубной пастой, с ошампуненной головой и шальными глазами. Теперь умывает меня только ма, как более стойкая.
Хотя лично я считаю, что родитель в то утро был прекрасен.
За веселыми водными процедурами (вода шла холодная, зато проснулась) следует завтрак. Мне достаются каша и перетертые отварные овощи. У взрослых: рисовая лапша, мясные шарики — как большие фрикадельки, только не они. Зеленое: лук и стебли бамбука.
Завтрак готовит моя прабабушка. Это такая крошечная сухонькая женщина, у которой внутри, по впечатлениям, встроен мощный моторчик. Вся морщинистая, росточка там даже на полторашку не наберется. А глаза как горят — такого пламени у иной молодухи не отыщешь.
Прадед ей под стать. Или наоборот с этим патриархатом надо говорить, она — ему своего поля ягода? Ему восемьдесят два, а он работает на ферме. Конечно, основной труд не на его плечах. Однако, вдумайтесь: восемьдесят два! А он впахивает на земле.
Земля — это нынче поля и сад. Часть полей — традиционный рис. Китай без риса — не Китай. А часть (меньшая) отведена под кукурузу. Ее чередуют с канолой — это такой особо выведенный сорт рапса. Генетически улучшенный, вот. И еще в этот цикл как-то впихивают свеклу. Не спрашивайте, как, я в этом пазле сразу же запуталась.
Из канолы делают масло, оно так и называется — Canola oil, масло канолы. На смеси из трех масел: подсолнечном, кукурузном и масле канолы готовят в этом доме всё. Не то, чтобы я прям интересовалась, это бабушка просвещала маму. Та же старается повышать свои навыки в кулинарии, вот и пришла за советом.
И вот сад мандариновый в ушедшем году посадили. Причем поля и сад не рядышком, это две разных территории. Мне сложно врубиться в «лоскутное расположение» земель, но предкам со стороны бати — в порядке вещей.
Надо ходить на поля? Идем и работаем от зари и до заката. Надо ездить к деревьям? Так поехали, чего мы ждем⁈
Таких выражений, как: «Не хочу, я устал, мне лень», — в этом аграрном секторе отродясь не слыхивали. Мне так кажется. Пашут — все. Сеют — все. И далее, весь цикл «мечта трудоголика» в земледелие.
И это сейчас они уже не совсем в деревне живут. Переехали, как стало лучше с финансами. А раньше, как я поняла из рассказов отца, вовсе мрак был.
Так-то становится понятно, в кого мой родитель пошел. Все семейство — те еще трудоголики.
— Кушай, кушай больше, — приговаривают бабуля с дедулей, глядя на сына.
И зубы показывают: беленькие, в полной комплектации. У обоих «пра» тоже все зубы на месте. Мои-то пока только в процессе «выползания», и то молочные. Но я ж на будущее смотрю, и зубная наследственность радует.
Прадед и прабабка молчаливые. Такое чувство, что в работу уходит вся энергия, а лишнего слова из них, как говорится, клещами не вытянешь.
Я — обласкана всеобщим вниманием. Мной умиляются все, и как-то это даже перебор немного. Мне даже детское ханьфу подарили! Правда, ношеное. И это не просто «БУ» по уцененке, нет. Это платье с историей и обоснованием.
Родственники отца прознали, что со мной в годик случился несчастный случай. Это было однозначно признано дурным знаком. А еще Мэйли, как тут выяснилось, до года несколько раз заболевала. Не критично (кроме удара башкой, ага), но родственники признали ее здоровье слабым.
И, чтобы такого впредь
