пресной, но Забава съела все до крупинки. Потом еще и посуду вызвалась мыть.
Воинам это пришлось по нраву. Князь тоже не возражал. Поглядывал только внимательно. Будто бы все еще решал, достойна ли она ехать с ними или послать обратно, ведь от Сварг-града было не слишком далеко.
Забава старалась быть полезной, несмотря на ломоту в теле. Словно поддерживая ее, рядом вился лютоволк. Лизал ее пальцы, помогал таскать воду.
Она украдкой гладила то пушистый бок, то мохнатое ухо. Хороший зверь, добрый! Как же славно, что с Властимиром пошел. Волчье чутье куда лучше человечьего. И если бы захотел, зверь мог бы справиться с половиной воинов.
Однако этот любимцем стал. Вон как рыскает среди лошадей от одного воина к другому.
Забава снова поерзала. И получила легкий шлепок по бедру.
— Я что сказал?
— Прости, князь, — повинилась снова.
А мужчина вздохнул.
— Радуйся, что тяжко тебе от жаркой ночи, а не от исполосованной задницы, — проворчал негромко.
— Спасибо, господин. Просто я… — и осеклась.
Нельзя говорить, что это от непривычки. Властимир на приказы ох какой скорый. К тому же Забава сама понимала, что ей повезло отделаться только бессонной ночью.
— Просто ты что? Говори уже!
И лгать ему тоже опасно. Забава вздохнула и, внимательно разглядывая уши Стогрива, призналась.
— Сидеть больно.
Над головой послышался самодовольный смешок.
— Больно было бы, если бы я взял тебя по-другому. С твоего же согласия!
Забава густо покраснела. Вчера она была не в себе! Страшно, холодно, и еще вино это… Голова до сих пор как чумная.
— Отчего же не взял?
— Потому как лучше после этого мыться. Хоть благословение Сварога дарует мне гораздо более крепкое здоровье, чем у обычных людей, но ты можешь и болезнь подхватить.
— Болезнь?!
— Зуд, например, женский.
Забава озадаченно примолкла. Слова Властимира были справедливы. Да и о женских недугах она слыхала — Ирья расстаралась. Она же научила различать отвары. Одни против красноты, другие от гноя и неприятного запаха. Но варили их только знахарки и лекари — слишком легко хорошее зелье могло превратится в отраву.
«…А ведь раньше довольно было трав на лужочке собрать и в кувшине запарить. Наутро глядишь — и готово твое исцеление», — вздыхала надзирательница.
Теперь же все перевернулось с ног на голову. Разве что от тягости было по-прежнему легко избавиться. И сегодня, кроме чистки тарелок, Забава съела нужные корешки.
— Однажды я тоже хотела стать знахаркой, — призналась князю. — Люди так много болеют. Особенно детки…
Властимир помолчал немного, будто удивленный ее откровением.
— Немудрено, — ответил, наконец. — Северному царству приходится тяжело.
— А другим? Ты ведь много где был, господин. Видел разное!
— Другим тоже. Южные земли все в песках погрязли, города заметает по самую крышу. На востоке изрезанная ветрами степь от края до края. Хоть кочевой люд землю не пашет, а гоняет табуны лошадей, но со смертью Лады им выпало отбиваться от лютоволков и болезней… По всему миру прокатилось несчастье. Наши боги хоть и носят разные имена, а все же суть одинакова. И если бы не изменила богиня своему мужу, то и беды не случилось бы.
— Да кто ж сказал, что она изменила?! — крикнула Забава и тут же осеклась.
Мужчина за ее спиной напрягся.
— Сомневаешься в словах Сварога? — прорычал тихонечко, и от этого аж волоски на руках и шее встали дыбом.
Однако все внутри противилось обвинениям князя. Разве нельзя предположить, что мужчина виноват? То есть бог…
— Верю в то, что людская молва бывает несправедлива, князь.
— Вот и оставь свою веру при себе! — окоротил зло.
Забава понурила голову. Права была Ирья, называя ее блаженной. Блаженная и есть! Решила вдруг в то, что Властимир может с ней согласиться! И в каменном сердце князя теплится искра сострадания к женщинам. Надо ж такое вообразить… За душу взяла такая тоска, хоть вой. Но Забава изо всех сил старалась удержать слезы.
Властимиру они не нужны. Как и множеству остальных мужчин. Так нечего взывать к жалости тех, у кого ее отродясь не было.
* * *
Властимир
А характер у Забавушки все же есть. Не так покорна его наложница, как кажется…
В который раз Властимир захлебывался черным дегтем ревности, наблюдая за девушкой.
Забава трудилась наравне с воинами. Не капризничала, когда приходилось рано вставать или пачкать руки. Стирала, мыла, и даже лошадей чистила. Отдыхать не хотела, но при этом умела не навязываться и быть скромной. А воины с восторгом перешептывались, дескать, вот это женщина! Собой хороша, трудолюбива и храбра к тому же. По нраву им оказалась княжья наложница. Лютоволк — и тот вился вокруг белокосой красавицы. Все норовил стребовать ласки.
Властимир недобро прищурился.
Для чего девка старается? Или нарочно дразнит? Подумаешь, разобиделась на его приказ молчать о мертвой богине. Холодна теперь, как ледышечка.
Швырнув обглоданную кость в кусты, Властимир встал.
— Обойду лагерь, — бросил стоявшему неподалёку Пересвету. — А ты за наложницей пригляди.
Воин кивнул. Он был немногословен и равнодушен ко всему, кроме битв. Подкинутый однажды к стражникам, у них он и остался, никогда не смотрел в сторону женщин, а улыбался лишь при виде доброго меча. Такому хоть с десяток красавиц поручи, все целы будут.
Еще раз глянув на хлопотавшую у котла девушку, Властимир пошел прочь. Забавушка в его сторону не посмотрела. А вот лютоволк следом увязался.
— Сидел бы около костра со своей любимицей, — обронил зло.
Серый только косматой башкой встряхнул да уколол внимательным взглядом. Ну чисто человек, только в волчьей шкуре!
И Властимир прибавил шагу.
Под сапогом влажно зачавкало болото. А раньше тут был ручей, если верить старым картам. А еще деревушка… От нее осталась разве что несколько холмов, заросших колючим кустарником. Чем ближе к Топям, тем злее становилась природа. И обезумевшие животные — от мелкой мыши до медведя — не нападали только потому, что рядом ходил лютоволк.
Взобравшись на пригорок, Властимир огляделся вокруг.
Всякий раз становилось тошно от вида некогда плодородных полей и густых лесов. Теперь вместо них трясины, испорченная пеплом земля и заросшие колючками рощи. А все из-за распутства богини, будь она неладна!
«Да кто ж сказал, что она изменила?!» — зазвенел в ушах девичий голосок.
Властимир даже ругнулся сквозь зубы.
Игривый нрав Лады был известен с древних времен. Она ведь богиня жизни! Плодородие, рождение детей, браки и любовь — все в ее власти. От их со Сварогом страсти родился этот мир. Духи и божества мельче — тоже ее творение. Стоит ли дивиться тому, что
