в пастельные цвета, на парочку хардкорных Наследников, выгуливающих ротвейлера. У одного из них на обнажённой спине красуется татуировка «Верности». Старик в панаме покупает газеты в киоске рядом с машиной, затем выбирает красные осенние яблоки и несколько роз с блёстками и бросает их в сумку для покупок. Мальчишки катаются на роликах, на пересечении улиц играют музыканты, что-то изображает мим в золотом гриме, похожий на статую. Я люблю это место даже без магии. Я люблю его и не буду спокойно смотреть, как оно страдает.
Пока нас тормозит поток такси, я наблюдаю за людьми, собравшимися в ожидании следующего автобуса. На фонарном столбе наклеены листовки с рекламой встреч «Анонимной магии». «Мы сообщество, которое ищет мужество, чтобы принять Смерть. Мир никогда не будет таким, как прежде, – написано там, – но мы можем принять реальность шаг за шагом, работая над этим каждый день».
В нашу сторону шагает Белла в клетчатых брюках с высокой талией, мокасинах и белой блузке; её волосы снова убраны в идеальный небрежный пучок.
– Остановись там, – говорю я. – Это она.
Джеймс останавливает машину совсем рядом с ней, и рука Беллы ложится на кобуру. Если смотреть объективно, Джеймс выглядит довольно пугающе. Он покрыт татуировками, жилистый и крепкий, с небольшими, но бесспорно сильными мышцами. Я никогда раньше об этом не задумывалась, но он выглядит как обыкновенный преступник.
Увидев меня, Белла опускает руку. Я выхожу из машины, как только та останавливается, и Джеймс следует моему примеру. Когда они с Беллой оценивающе смотрят друг на друга, я понимаю, что два моих мира наконец столкнулись.
– Приятно познакомиться, – говорит он. – Я Джеймс.
– Белла. Меня зовут... Белла.
Воцаряется неловкое молчание.
– Ладно, веселье кончилось. – Я перевожу взгляд с Джеймса на Беллу. – Идём, Белла. Выпьем кофе.
Глава тринадцатая
Белла ни слова не говорит о Джеймсе, но я догадываюсь, что она думает. Хоть я и надеваю одну и ту же футболку и джинсы каждый день, убираю волосы в пучок и ношу на пальцах крупные украшения в стиле Шрама, но я могу вписаться в окраины Центра так же легко, как сливаюсь с толпой здесь. Но Джеймс... нет никаких сомнений в том, откуда он родом и на каком месте находится в огромном уравнении Королевского города. Чтобы развеять неловкость, я начинаю говорить о Малли, о том, что нам известно, а что ещё нет.
Белла бросает на меня взгляд, полный благодарности за то, что я сменила тему. Но это пустяки. Мы до сих пор ждём данные с камер за ту ночь, когда пропала Малли. Это должно быть просто – ввести нужные даты в систему и скачать файлы, но на записи длинная очередь, и мы находимся в самом её конце. Официально Малли числится в списках как ушедшая добровольно, а расследовать исчезновение Урсулы нам запрещено, и мы никак не можем получить записи раньше остальных. У нас заканчиваются варианты действий, поэтому мы решаем пойти в библиотеку и посмотреть, получится ли узнать что-то новое из финансовой истории Малли. А пока по дороге мы можем ещё раз опросить соседей, чтобы выяснить, не происходило ли с Малли чего-нибудь, о чём мы не знаем.
На углу улиц Чуда и Лозы стоит Стоун, потягивая напиток.
– Как дела? – спрашивает он, завидев меня. Сейчас он без своей бас-гитары, но всё равно выглядит круто: задумчивый, с тёмными кругами под глазами. Стоун наклоняется, чтобы пожать Белле руку. – Вы коп?
– Детектив, – отвечает она.
– Тебя что, арестовали? – обращается парень ко мне.
– Нет. Я работаю на копов.
Стоун кивает:
– Точно, точно. Я забыл. Ну, госпожа офицер, я тоже делаю свою работу. Слежу за тем, что происходит.
– Шраму повезло, что у него есть ты, Стоун.
– Я думаю, что если похититель Урсулы придёт сюда и попытается что-нибудь выкинуть, я смогу вырубить его своим скейтом. Бам. Прямо по черепу.
– Звучит как отличный план, – одобряю я.
– Ага. Урсула приютила меня, когда я поссорился с родителями, ты в курсе? Она всегда была классной.
Глаза начинает щипать. Хотелось бы мне, чтобы те копы из Центра были здесь и услышали об Урсуле что-то хорошее вместо дурацких слухов. Хотя они вряд ли поверили бы тому, что говорит Стоун.
– Спасибо, что присматриваешь за районом.
– Верность Наследию, – говорит он.
– Верность Наследию, – отвечаю я.
Мы заходим в закусочную, заказываем кофе, и Белла улыбается, когда я прошу для неё некрепкую порцию с сахаром.
– Ты запомнила, – говорит она.
– Дом Урсулы в одном квартале отсюда. Не против, если мы заглянем туда по дороге в библиотеку? – спрашиваю я после минутного наслаждения кофе.
– Эм, нет, – говорит Белла, положив свободную руку на бедро. – Я против. Поверить не могу, что ты просишь меня сделать такое, когда начальница прямо нам запретила. – Она смотрит на меня, вздыхает и встаёт, начиная расхаживать вдоль витрины со сладостями. – Белла, она ребёнок, – бормочет она себе под нос. – Ты не можешь ожидать, что она поймёт важность правил. Она не рискует своим значком. У неё даже нет настоящего значка, чтобы им рисковать, так почему ты ждёшь, что она поймёт всю серьёзность ситуации?
Мне хочется кричать. Мне хочется вопить и пинаться. Я не прошу её рушить свою жизнь, я просто хочу зайти повидать маму своей подруги и, возможно, осмотреться в комнате Урсулы. Я уже собираюсь сказать Белле, что она не имеет права называть меня ребёнком, но вспоминаю, что Динь говорила о мягкости и уязвимости.
– Дело в том, – поясняю я, – что я так и не смогла себя заставить сходить к Урсуле. Я не виделась с её мамой и сестрой. Я струсила. Даже мысль о том, что я зайду к ней в комнату и её там не будет... просто ужасна. Но я подумала, что, если ты пойдёшь со мной, мне будет не так...
– Не так неловко, – заканчивает Белла за меня.
– Да, наверное, или не так тоскливо, или что-то ещё. Если мне придётся успокаивать маму Урсулы в одиночку, боюсь, я не смогу этого сделать. – Я сама удивляюсь, что говорю настолько откровенные и честные вещи. Поэтому я не хотела идти туда с Джеймсом. Он такой же эмоциональный, как я.
–
