class="p1">Девушка дрожит, выгибая спину, прижимаясь к моим коленям, и могу сказать, что это движение непроизвольное. Она пытается смерить меня вызывающим взглядом, но ее тело работает против нее, говоря мне именно то, чего оно хочет. Ее горло вздрагивает под моей ладонью, и я немного ослабляю хватку, позволяя ей говорить.
— Теперь ты не такой большой и страшный, Джейкоби. Я знаю тебя. Ты всего лишь маленький милый плюшевый медвежонок… — Я снова сжимаю руку на ее горле, на этот раз еще крепче, не давая ей закончить фразу.
О? Моя драгоценная Малышка Эль решила, что хочет поиграть, да? Ну, я не имею привычки отказывать ей. Далеко не всегда я могу отказать ей, когда она показывает мне, что ей нужно.
В мгновение ока я вскакиваю с места, поднимая ее вместе с собой. На секунду убираю руку с ее горла, чтобы обхватить ее под попу, поддерживая вес, пока целеустремленно иду к кровати.
— Рэн! Боже мой, Рэн! Не делай этого. Нет! — визжит она.
Когда бросаю ее на кровать, наслаждаясь тем, как ее тело подпрыгивает на матрасе, девушка издает возмущенный рык и пытается перебраться на другую сторону кровати. Я разражаюсь безудержным хохотом, из-за чего моя Элоди застывает с растерянным выражением лица.
— Какого черта ты смеешься? — спрашивает она. — Ты думаешь, что заставишь меня понервничать от твоего внимания? Извини, приятель. У меня официально отсутствует чувствительность к грубому обращению Рэна Джейкоби. Пытайся сколько угодно, ты…
— Мне не нужно пытаться, милая девочка. Я заставлю тебя кричать. Сними мою футболку. — Она тянется к футболке, которая на мне, но я отбиваю ее руки. — Нет. Ту, что на тебе, — уточняю я.
У нее, должно быть, вылетело из головы, что на ней моя одежда. Девушка смотрит вниз на черную футболку, которая прикрывает ее прелести, и ее щеки краснеют. Ее соски уже затвердели и торчат сквозь ткань; на ней нет лифчика. Намеренно медленными движениями она хватает подол футболки, немного приподнимая ее по бедрам.
— Сегодня, Стиллуотер.
— Но… — выдыхает она.
Я склоняю голову набок.
— Но?
— Ты… не любишь торопить события. — У нее хватает ума нервничать, когда она это говорит, зная, что нельзя быть нахальной со мной, пока я в таком настроении. В ее глазах искрится озорство, но в них есть и трепет. Она не знает, зашла ли слишком далеко, или я оставлю это дерзкое замечание без внимания.
Не повезло ей.
Я не в том состоянии, чтобы прощать.
Стягиваю через голову свою рубашку, гудя от сдерживаемой энергии, которая так и просится наружу.
— Ты еще пожалеешь, что не подчинилась в первый раз, — обещаю ей.
Она опускается на матрас, в ее глазах появляется томительный огонек.
— Рэн.
— Встань. На колени передо мной. Прямо сейчас.
— Рэн.
Вырываю ремень с джинсов, щелкнув кожей.
— Ты действительно хочешь заставить меня просить дважды?
На этот раз никаких колебаний. Девушка немедленно подчиняется, встает на колени, ее губы приоткрыты, взгляд лихорадочный. Я откладываю ремень. Все происходит очень серьезно, но это все же игра. Есть правила. Элоди должна подыгрывать мне, если хочет пожинать плоды этого взаимодействия так же, как и я.
Может показаться, что весь контроль в моих руках, но это не так. Элоди способна остановить меня одним словом. Это все, что потребуется. Одно крошечное, ничего не значащее слово из ее уст, и я буду стоять перед ней на коленях в мольбе. Все это прекратится, как только она пожелает. Но она этого не хочет. Моя девочка хочет, чтобы я стоял над ней, проводил подушечкой большого пальца по линии ее челюсти, по открытым губам, заставлял втягивать его в рот.
— Соси, — приказываю я.
Она хочет, чтобы я впился большим пальцем в ее щеку, не оставляя ей другого выбора, кроме как широко открыть рот.
Девушка вздрагивает, ее веки снова пытаются сомкнуться.
— Посмотри на меня, Элоди.
Она подчиняется. Дыхание неровное и быстрое вырывается через нос. Ее глаза слезятся, подводка размазалась, и это выглядит чертовски сексуально. Святые, мать вашу, мученики, она самое прекрасное создание из всех, кого я когда-либо видел. Мне приходится бороться с желанием сорвать с себя джинсы, бросить ее на кровать и вбивать в нее свой пульсирующий член снова и снова, как какое-то бешеное, оголтелое животное.
Она делает это со мной.
Она сводит меня с ума.
О, боже, как же мне будет весело с ней сегодня. Я вынимаю большой палец из ее рта. Вместе с ним вытекает струйка слюны. Элоди пытается вытереть ее, но я снова отбиваю ее руку. Вместо этого втираю слюну в ее губы, в ее щеку.
— Я решаю, грязная ли ты, — шепчу я ей. — Я решаю… и сегодня сделаю тебя чертовски грязной. Надеюсь, ты готова. Вот что получаешь, когда сразу не даешь мне то, что я хочу.
— О, боже, Рэн…
Она вскакивает, пытаясь избавиться от футболки, но я толкаю ее на кровать, медленно покачивая головой.
— Слишком поздно, Стиллуотер. Не хочешь вернуть мне мою футболку? Отлично. Тогда я возьму ее сам. Ложись спиной на кровать.
Элоди чувствует, как далеко заводит меня мое дикое настроение и как сильно я надеру ей задницу, если она не будет хорошо себя вести. Это та часть, которая нравится ей больше всего. Та часть, которая заставляет ее дрожать и трепетать, торопясь сделать то, что ей говорят, как можно быстрее… потому что если я готов так безжалостно наказывать ее за плохое поведение, то она точно знает, как хорошо я вознагражу ее, если она будет хорошо себя вести.
Девушка ложится на спину и смотрит на меня, не отрываясь, пока я пересекаю комнату, возвращаясь к дивану, где я рисовал… и беру одно из лезвий из разорванной упаковки, лежащей рядом с моим блокнотом для рисования.
Когда возвращаюсь к кровати, зрачки Элоди сужаются до точки, когда она видит, что у меня в руках. Она задыхается, вцепившись руками в простыни, когда я забираюсь на кровать и снимаю пластиковую защиту с яростно острого лезвия.
— Рэн, — шепчет она.
— Оставайся неподвижной. Не двигайся ни на миллиметр, — рычу я.
Подол черной футболки задрался на ее талии, выставляя напоказ кружевные бирюзовые трусики. Я берусь за подол футболки и очень точным движением разрезаю ткань, отрезая кусок. Трепеща, он опускается на покрывало, как перышко на ветру.
— Вот что происходит, когда ты плохо себя ведешь…
Провожу плоской стороной лезвия по внутренней стороне ее бедра; металл едва касается ее плоти. Дыхание Элоди учащается до коротких, резких вдохов. Я смотрю на нее — губы приоткрыты,
