уже так близка с Османовым, что на краткую форму имени перешла.
От чего бледная кожа Леонии резко налилась румянцем, но умная женщина, быстро взяв себя в руки, продолжила допрос.
— Так, не переводи икоту на Федота, — вздернула подбородок. — Понимаю, что Рауль тебе не муж, но ты живешь под его крышей, у вас растет сын, а он уже неделю ночует вне стен дома. Где он проводит ночи, а Руся? Или с кем? — и так взглянула на дочь, что у той задергался глаз от представленных картин.
— Вот, наконец-то дошло, — довольная тем, что достучалась до сознания дочери откинулась на спинку стула. — Поезжай к нему в клуб. За Эдемом я присмотрю. Раз не можете тут привести к знаменателю отношения, поезжай туда, где все началось.
— Что?! — в шоке воскликнула Руслана. — Но мама… ты откуда знаешь? — Руслана не могла поверить, что мать знает правду о краже ее Раулем.
Рыжеволосая немка рассмеялась реакции дочери.
— Это неважно, дочь. Просто знаю. И хорошо, что узнала спустя время, а то бы переживала сильно за тебя, и зря. А теперь ступай к мужчине, если он тебе нужен. А нет, мы прощаемся и возвращаемся на Родину. Но смотреть на то, что вижу ежедневно, я точно не желаю. Османов тоже.
Руслана, благословленная матерью, надев самый яркий и сексапильный наряд, уложив волосы и нанеся неброский макияж, отправилась выяснять у Рауля о причинах, побудивших мужчину не проводить ночи дома.
Глава 36. Любимый
Рауль, открыл дверь на стук, сильно удивившись.
— Руслана?!
— Ты кого-то другого ждал, Рауль?
— Нет, — отрезал резко. — Проходи.
И, захлопнув дверь, не глядя в ее лицо, прошел к столу и склонился над бумагами.
— Ты что-то хотела? — сказал уже мягче, но не оборачиваясь.
— Рауль, ты не приходишь домой ночевать.
— Тебя это беспокоит? Днем я вижу ребенка. Ночью за ним следишь ты.
— Нет. То есть да, — замолчала. — Это из-за меня? Или у тебя другая женщина и ты ночуешь у нее? — едва сдерживая слезы, жалость к себе и ноты ревности, прошептала Руслана.
— Нет никакой другой.
— Тогда почему? Ответь мне!
Рауль замер. Отложил бумаги, в которых сейчас не мог прочесть ни слова, ни сложить цифры, и медленно обернулся. Тоска и обреченность во взгляде и голод, неутолимый голод плоти. Сократив расстояние, встал в полуметре от умоляющей женщины. Пробежал глазами по лицу, жадно впитывая любимые черты.
— Ты плачешь? — удивленно, подняв руку, смахнул одинокую слезинку со щеки, нахмурился. — Я не могу находиться с тобой рядом и не касаться тебя. Не вдыхать сладость твоего тела, не гладить твои огненные кудри. Я безумно хочу любить тебя всю ночь напролет. Каждую ночь. В разных позах. И чтобы ты всякий раз умирала в моих объятиях и снова возрождалась. Но ты не желаешь меня, а действовать насильно я уже не могу. И не хочу.
— Но Рауль…
— Дай договорить! Не могу так жить, понимаешь, севгилим?
С трудом сглотнул и отвернул лицо, взглянул на диван, вспоминая первичное их соитие, от чего душевная мука только усилилась. Сжал кулаки, боясь не сдержаться и схватить желанную женщину.
Руслана услышала те слова, что хотела и ждала, а теперь стояла и пыталась сдержать улыбку, что так и тянула уголки рта вверх.
— Чему ты улыбаешься, а? Моим страданиям? На, забирай и положи в коллекцию из моих седых волос и умерших нервных клеток.
— Так ты любишь меня, потому и не приходишь?
— Люблю, женщина, люблю.
Руслана хохотнула и подпрыгнула, тотчас повиснув на крепкой шее Рауля.
— Ты зачем это делаешь? Я же могу не выдержать, — погрозил мужчина, потирая большими пальцами кулаки, не давая им раскрыться и схватить Руслану.
— Может я этого хочу…, любимый.
— Что ты сказала?!
— Любимый, — и одарила улыбкой и сиянием янтарных глаз, потянув за затылок наклонила для поцелуя.
— Предупреждаю сразу: еще одно твое движение и ты не скоро выйдешь отсюда.
— Я согласна, — прошептала она в ответ.
На краткий миг в нем происходила борьба, но бороться с самим собой уже не осталось сил. Зарычав и схватив Руслану в крепкие объятия, накинулся с жадным поцелуем. Ладони вплетались в волосы друг друга, тела прижимались, терлись. Губы мужчины сминали и подчиняли. Сильные и смелые против нежных и податливых.
— Я не могу больше ждать, хочу войти в тебя!
— Войди, Рауль, прошу!
Короткие взгляды и одежда полетели как праздничный салют с шумом и возгласами, одаряя пространство разноцветными тканями. Что стопорилось, тут же срывалось с треском. Пуговицы стучали по паркету словно клавиши фортепиано, рождая прелюдию к долгожданной любви. Подцепив под колени Руслану, заставил крепче схватится за шею.
— Держись, джаным*, — и медленно опустил на твердый жезл, приперев к стене ношу.
— Ох, как хорошо, Рауль, да…, так…, прошу только не останавливайся.
Мужчина подкидывал девушку движением таза, вколачиваясь в нежное податливое лоно, доводя до пика. Она стонала ему в рот, прогибалась и царапалась. Не прошло и минуты как партнерша достигла оргазма, сильнее сжав член внутри себя. Вскрикнула, вдохнув и Рауль поспешил закрыть ладонью ее рот.
— Тише, милая, тише, а то сбегутся мои работники, решат, что убиваю тебя, — тихо рассмеялся над ухом, не прерывая движений, занимаясь ее удовольствием.
Руслана смотрела безумным взглядом падшей женщины, понимание своего поведения вызвало стыд. Залилась краской и отвела взгляд.
— О, кто-то устыдился своей страсти.
— Пусти меня, — Руслана завозилась, пытаясь оттолкнуть за плечи прижимающегося к ней мужчину и встать на ноги.
— Не советую, — приказал, — держись крепче, мы только начали.
И понес любимую на диван. Не разрывая контакта, опустил ее на спину и навалился сверху.
— Хочу часами тебя любить, за все то время, что мы были в разлуке, — смотрел в глаза, обещая бесконечный рай.
Руслана протянула руку и провела пальцами по дугам бровей, разгладила складку между ними, зарылась пальцами в волосы.
— У тебя седые волосы, — сказала с улыбкой.
— И ты прекрасно знаешь откуда они, — ответил и медленно возобновил движения тазом. — И я долго не выдержу, а резинок у меня здесь нет.
— Я рада, что нет, — и толкнулась навстречу, провоцируя. — Ты даже можешь кончить в меня, — шепнула на ухо, — неопасные дни.
— Точно? — замер, отстранившись. — ты же меня расчленишь потом, если что.
— Обещаю, что не стану. Ну же, Рауль, докажи как ты меня любишь.
— Залюблю же, женщина! — рыкнул.
— Может, я этого хочу, — схватив за затылок, притянула к себе и впилась жадным поцелуем, увлекая в сексуальную агонию.
