Займитесь серьезным делом. Тогда у вас не останется времени для пустых фантазий,- поучала она.
Но советовать - просто. Гораздо сложнее выполнять советы.
III
Мария Николаевна (так звали ту женщину) однажды, подойдя к нам с Гюльнар, торжественно вопросила:
- Ну, девочки мои, мне кажется, ваше сознание созрело, а сами вы готовы быть с нами. Может быть, пора доказать эту готовность на деле?
- С радостью.
- Дело вот в чем: мы должны создать комиссию и составить список имущества окружающих домов. Это не так сложно, но скучновато. Нужно взять ручки, тетрадки и терпеливо потрудиться. Следует описать все имущество в домах. Согласны?
Странный был вопрос. Нам еще кое-как простили бы дружбу с коммунистами, но войти в состав комиссии, описывающей имущество наших родственников - это уж слишком! Однако Марии Николаевне удалось нас уговорить. Она понимала наше колебание и положение перед родней, но, поощряя наши чувства, одновременно старалась их заглушить:
- Каждое начало сложно. Только мужеством и упорством можно побороть любые трудности, - увещала нас учительница-революционерка.
Если уж мы решили измениться, следовало приступать к действию. Рано или поздно это должно произойти. Оставшись наедине с Гюльнар, мы долго совещались и решили дать свое согласие. Заявлять об этом поручалось мне. Гюльнар была гораздо смелее в делах любовных. В остальном отваги у нее недоставало. Напрасно моя тетя и фрейлейн Анна пытались объяснить, что мы ввязываемся в дурное дело.
- Что бы не толкало вас на это, вы должны помнить, кто арестовал вашего отца, мужа Лейлы, других родственников. Именно они, организаторы этого дурного дела! -твердили тетя и фрейлейн Анна.
Но нас уже ничто не могло остановить: ни бабушкины проклятия, ни уговоры тети и гувернантки. Мы приняли решение! Нас уже зацепил бурный поток революционных преобразований. На груди мы носили образ Ленина. Взяв в руки тетрадки, приступили мы к делу, думая, что делаем шаги в коммунизм. Группа, состоявшая из Марии Николаевны, Гюльнар, меня и высокого застенчивого юноши, называлась «Комиссией по описи», но она не производила должного впечатления. Если бы не Мария Николаевна, ничего у нас не вышло бы. Вот что происходило. Сергей, вытаскивая из кармана листок бумаги, говорил:
- Так, начнем с дома ваших соседей Мустафаевых.
- Нет-нет, не надо к ним идти! - в один голос протестуем мы с Гюльнар.
Сергей читает второе имя по списку:
- Тогда пойдем в дом Мухтаровых.
- Что вы! Хозяин - такой сердитый человек! Не надо к нему!
- Что же делать? Ладно, идем к Алекберову, он третий по списку.
- О боже! Этот еще хуже. Он знает нас с колыбели, рассердится и прогонит.
- Ну вот что, хватит! - выходит вперед Мария Николаевна. - Мы не развлекаться пришли сюда, а дело свое сделать. С первого по списку и начнем.
Мы с Гюльнар застыли в растерянности. Первым же по списку был старик Мустафаев. Его жена, строгая и вспыльчивая женщина, приходилась родственницей моей бабушке. Да она нас в порошок сотрет! Мы уперлись и не шли к дому соседей, несмотря на уговоры Марии Николаевны. Она сама пошла первой. Когда же эта серьезная в своих намерениях женщина нажала на дверной звонок, нашей прежней отваге пришел конец. В тот миг мы подумали, что лучше бы идеи исторического материализма не воплощались в жизнь, и все оставалось бы по-прежнему - в книгах он выглядел гораздо привлекательнее. Дверь открыл хорошо знавший нас садовник. Увидев меня и Гюльнар, он обрадовался и вежливо поздоровался.
- Баладжаханум будет рада вас видеть. У нее очень плохое настроение. Говорят, эти русские свиньи хотят отобрать у нас дом. Да покарает их Аллах! А это ваши друзья?
- оглянулся он на Сергея и Марию Николаевну. - Ну и ну! Наверное, они говорят только на своем свинячьем языке и меня не понимают, слава Богу! В какое время мы живем! Спаси, Аллах! Чем все это закончится? - следуя к дому, мы все больше переживали. Наше беспокойство росло. Хозяйка, Баладжаханым, считалась легендарной личностью. Она лупила своих дочек метлой. Бывало, и мужу от нее доставалось. Если ей кто не нравился, она сбрасывала ему на голову мусор с балкона. Свирепого нрава женщина! Говорили, что в кармане, в складках своих юбок, она носит револьвер, чтоб походить на мужчин. Сплетники поговаривали, что болезнь ее мужа - результат «жениных» ласк. Так вот, выходит, и в мусульманских странах женщины могут давать жару мужчинам. Когда Баладжаханым наказывала дочек, она запирала их в комнате на месяц. Бедняжки и носа не могли высунуть из своего «карцера»! Вот к такой гостеприимной хозяйке мы сейчас и направлялись. Я представляла, как встретит нас Баладжаханым, узнав о цели визита. Она будет браниться, кидать в нас горшки, плевать в лицо (а почему, собственно, и нет?...). Возможно, станет размахивать своим револьвером. А что, если выстрелит? Не убьет, так напугает до смерти.
Когда хозяйка вышла к нам навстречу, у меня затряслись коленки, а марксистский дух выветрился вмиг. Увидев постороннего мужчину, она закрыла лицо платком и уперлась в нас своими горящими орлиными глазами. По-русски она не знала, как и все ее ровесники, начала говорить по-азербайджански.
- Храни вас Аллах! Добро пожаловать, я рада видеть в своем доме внучек уважаемой мусульманки. А кто эти люди рядом с вами?
- Эти люди. Эти люди. - у меня заплетался язык. -Мы, то есть, они. ну, вот.
И вдруг меня прорвало:
- Эти люди живут у нас. Они очень опасны! Заставили нас идти с ними, чтоб помочь. Они хотят описать ваше имущество. Мы не хотели им помогать, но они пригрозили, что арестуют нас. Простите, Баладжаханым, но мы вынуждены выполнить их приказ .
Мария Николаевна и Сергей внимательно слушали, ничего не понимая. Они думали, что я поясняю обстановку хозяйке, и терпеливо ждали.
- Да обрушатся черные недуги на их души! Чтоб и внукам и правнукам их покоя не было! Чтоб они в аду горели! Чтоб их бесы пытали! Да постигнет их гнев Аллаха, беды нескончаемые!
- Она что, сердится на нас? - спросила Мария Николаевна.
- Да, немножко, - пыталась я несколько смягчить обстановку. - Не волнуйтесь. Все уладится.
- Хорошо. Но пора начинать. Мы с вами останемся здесь, а Гюльнар с Сергеем опишут все, что в соседней комнате.
Она бесцеремонно прошла, села за стол и, не обращая внимания на хозяйку, стала вносить в список ковры. Брань
