там все одеваются, и Павлик наверное уже волнуется. Папа с мамой тебя в зале ждать будут, и не забудь считать для Павла, а то он собьётся, его бабуля расстроится.
Варька стояла, глядя Лене прямо в глаза, они были другими, не такими, как она привыкла их видеть. Вроде говорила она как обычно, тихим спокойным голосом, но в глазах была пустота, просто Варькино отражение, даже зрачки выделить было трудно.
– Лена, – начала Варька, чтобы сказать, что она ее тоже любит, но мама…
Договорить Лена ей не дала, резко встала и отправилась к выходу, игнорируя окрики Артёма, в руках крепко сжимала ключи от машины. Говорят, цикл длится три года. Как раз столько она не сидела за рулём, наверное, этот цикл закончился.
Артём рванулся за Леной, но его за рукав пиджака схватила Марина:
– Что, кинешься за своей нянькой, наплевав на чувства дочери?
Артём смерил бывшую жену таким взглядом, что она поспешила убрать руку.
– Варвара, почему мы ещё не в зале? – раздался грозный голос Клары Иосифовны, – где Елена, кто поможет тебе переодеться?
– Здравствуйте, – поздоровалась Варвара, – мне мама поможет.
– Мама? – Клара Иосифовна оглядела Марину оценивающим взглядом,- Сташевская, – обратилась по девичьей фамилии к бывшей ученице, – ваша дочь переняла от вас музыкальность и чувство ритма, но надо отметить, что она гораздо трудолюбивее вас, наверное гены отца сыграли роль, – кивнула в сторону Артёма, – Варвара, бери маму и идите в зал, а папа проводит меня.
Клара Иосифовна подхватила Артёма под руку, направляясь с ним в концертный зал.
– Где Елена?
– Сам бы хотел знать, – раздраженно фыркнул Артём, – умчалась в неизвестном направлении, как раз перед вашим приходом хотел ее искать, чтоб глупостей не наделала.
– Обидели девчонку, – констатировала Клара, – дураки, – использовала самое ругательное выражение, какое было в ее арсенале, – бегите, догоняйте, концерт через пятнадцать минут, на него действительно стоит взглянуть, и Варвара занимает в нем своё достойное место.
Артём кивнул, оставил пожилую леди у входа в зал и помчался на улицу, на парковке не было машины, телефон Лены не отвечал, подруга ее оказалась в не зоны доступа. Артём поставил телефон на автоматический дозвон, искренне надеясь, что Лена придёт в себя и возьмёт трубку.
В зале, где все переодевались, раздраженно кричала на Варьку Марина, никак не получалось справиться с застежками на костюме и завязками на пуантах, во всем винила калеку дочь и ее уродливые слабые руки и ноги. Варька стояла молча, глотая слёзы, до тех пор, пока Павел, ее нынешний партнёр не отодвинул нерадивую мамашу и не застегнул все сам, молча глядя на Варвару, очень красивую в сценическом костюме.
Лена отчаянно вдавливала педаль газа, фары машины выхватывали из темноты заснеженные поля, перед глазами расплывалась пелена, смутно маячил образ Влада, звавший ее по имени, снова начался уже знакомый болевой спазм. В машине было тихо, но у неё в ушах стоял звук Варькиного голоса, отсчитывающих ритм Павлу, только бы не сбились, думала Лена, выкручивая руль в сторону, противоположную от заноса и понимая, что трехгодичный цикл для неё закончился.
Эпилог
– Мам, мы так опоздаем, – приятным баском произнёс Николаша.
Лена стояла у шкафа с зеркалом и пыталась подвести левый глаз, чтобы он выглядел так же как правый. Терпением бог отец и сына Волиных не наделил, в этом они были похоже больше всего.
Пятнадцать лет назад, когда Лена пришла в себя после того, как машина попала на снежную наледь и попала в сугроб, у ее кровати сидела рыдающая Варвара. Варька крепко сжимала ее руку, а по лицу непрестанно катились слёзы. Варя говорила, что она не хотела и очень любит Лену, больше всех любит и если Лена ее бросит, то она пропадёт, и если хотят они с папой детей, то пусть дети будут, и Лена для неё больше чем Мама, она для неё всё.
Лена открыла глаза и улыбнулась, пытаясь подбодрить Варвару, та сразу кинулась ее обнимать, прося прошение.
Лена сжимала хрупкое Варькино тельце в концертном костюме и понимала, что живет, по-прежнему живет, благодаря этой девчонке, это она вернула ее к жизни, она и ее папа, сидящий на стуле в углу палаты, каменным изваянием, с проступившей сединою на висках, которой в начале этого вечера не наблюдалось.
Это потом, после всех заверений в вечной любви, обещания пойти в ЗАГС сразу после выписки и надрать задницу Лене, чтобы больше так его не пугала, Артём ушёл, прихватив с собой, порядком измотанную за день Варьку, в палату принеслась Туся. Только тогда началась настоящая экзекуция, Наташка в выражениях не стеснялась, прошлась по Лене вдоль и поперёк, начиная от ее безответственного отношения к своему здоровью, спираль убрали летом, а Ленка зараза такая на приём прийти больше не сподобилась и о предохранении не подумала, потому имеет уже десять недель беременности с высокой угрозой выкидыша. В ее случае беременность – это вообще-то чудо чудесное, а она это чудо чуть не профукала, своим безответственным отношением и неумением водить машину. Это спасибо Всевышнему, и никому другому, что машина влетела в мягкий сугроб и практически даже не пострадала, как и ее пассажирка, сотрясение мозга с счёт не берём, так как оно похоже у Безруковой хроническое, ничем другим ее глупые поступки оправдать нельзя. Резюмируя все вышесказанное, Наташка подвела итог, что будет Ленка всю оставшуюся беременность лежать в стационаре.
Свою угрозу она осуществила, Лена практически всю беременность пролежала, если не в стационаре, то дома. Где-то в перерыве между лежанием Волин сводил ее в ЗАГС и она сменила фамилию, став официально его женой. Варька продолжала ходить в училище, они все так же танцевали в паре с Павлом, вплоть до пятого класса, больше он не смог. Он и до этого времени танцы терпел сначала из-за бабули, потом чтоб поддержать Варьку. Времени на них не оставалось, соревнования по борьбе отнимали много сил.
Николай Артёмович родился доношенным крепким малышом, таким он и рос, под неустанным контролем родителей и заботы дедушек и бабушек, ему уже четырнадцать с хвостиком лет, начался переходный возраст, со всеми вытекающими, но к счастью
