Хрут избавился от “оков” Ригира.
Недоброе небо подозрительно темнело. Послышался гром.
Хрут встряхнулся, освободившись от хватки. Он смотрел мгновение на спину Ина. Нет, он не может уйти так просто. Ему плюнули в лицо, а он нападет со спины, подумал он.
— Трусишь? — Хрут нагнал Ина, хотел развернуть брата за руку, но тот стоял скалой. — Боишься меня?
Ин не реагировал на издевки. Он следил за водой. Спокойное море оставляет след. Плывя по нему, можно без труда отыскать ракушку. А вот если пойдет дождь…
Хрут выбил кинжал из его рук:
— Больной! Ты что взаправду готов умереть?! — размахивал кинжалом, будто сыпал семена на прогретую солнцем почву.
“Я наблюдаю”, — показал Ин.
Хрут посмеялся. Таким непохожим на веселье был этот звук. Наоборот, горечь в нем бурлила, горячими каплями вытекая через край. Он приложил кинжал к горлу Ина, не услышав желаемого “не надо, брат”, надавил сильнее. Струйка крови побежала по горлу.
— Хватит! — над ними грозовым облаком возник отец.
Он схватил Хрута за запястье.
— Это поединок, а не казнь.
Хруту не хотелось противиться отцовскому велению. Его рука побелела от напряжения, на ней проступили вены. Приказ вел незримый бой с желанием победить братьев. Стать лучшим из них.
Ин увидел собственными глазами, как над водой сверкнула новая молния. Вдалеке первые капли коснулись спокойной воды.
Хрута так и подмывало что-то сказать. Он самый достойный из них всех! Он. Самый. Достойный. Пальцы уже не чувствовали рукояти кинжала, хватка ослабла.
— Да, отец.
Вымученный вздох и Хрут, опустив голову ниже, протянул своему морскому “богу” священный кинжал. Глаза его буравили пол. Он поклонялся воле отца в надежде услышать похвалу, услышать пожелание — тихого моря. Воля его тверда, сердце горит победой! Но мгновения тянулись, отец молчал — пришлось поднять голову. Махна Вечный без эмоций смотрел на сына, будто ждал чего-то. Хрут нерешительно проследил за братьями, но их взгляды не дали подсказки. Больше чем ждать, отец не любил объясняться. Он всегда говорил “не понял тот, кто не умеет следить за солнцем”. Хрут не понимал эту его присказку, как не понимал и то, что он должен сделать сейчас.
— Отдай брату карту.
Глаза его вспыхнули. Язык обмяк во рту, он даже не смел промямлить недовольство. Смотря на отца, он был готов это сделать, был готов подчиниться, пока вновь не посмотрел на Ина.
“И что же, птица достанется ему? Не бывать этого! Не бывать!“ орал он внутри. Оскалился, на тяжелых ногах развернулся и, еле сдерживаясь, протянул Ину сверток, сжатый в кулаке. Хрут знал точно: внешне спокойный Ин ликует, уже празднует победу! Хрут никак не мог ослабить хватку. На лице отобразилось все многообразие боли, словно кожа на ладони срослась со свертком и, чтобы отдать его, пришлось бы содрать с себя кусок живой плоти.
Глаза его горели, из ноздрей будто вылетал пар. Кинул не глядя и пошагал прочь. А разум кричал: "ну уж нет! За мной последнее слово!"
Хрут резко развернулся, большими шагами подбежал к Ину и со всей силы толкнул его в спину. Ин словно предчувствовал подлость, напряг все мышцы и лишь слегка покачнулся, от чего Хрут еще больше разозлился. В немом молчании Ин развернулся на пятках и бросил укоризненный взгляд на брата. От его деланной святости, силы и своей же слабости Хрут буквально закипел, выпустил с шипением воздух из легких. Уже не скрывая намерений, он схватил Ина за грудки, стараясь приподнять того над землей. Ярость придала ему силы.
Слова Ригира доносились едва различимо: что-то про "одумайся", с упором на "братство". Ин схватил руки Хрута, нажал большими пальцами на нужные точки и пальцы сами разжались. Легкая волна боли окатила мышцы. Едва Ин освободил правую ладонь, чтобы что-то "сказать", Хрут тут же воспользовался моментом и, сжав левый кулак, с большим удовольствием запустил его в челюсть брата. Оба нелепо повалились наземь. Наследники морского престола сцепились, совсем как в детстве. Нанося удары, пачкая волосы и одежды в песке и пыхтя словно ежи, они прокатились по отвесу и легко, словно под ними не расстилалась шипучая поверхность моря, ринулись вниз.
Тренированные тела и умы были похожи друг на друга как морские волны. Природа никогда не делает что-то дважды — один был ловчее, другой сильнее. Ин грациозно, словно лань, перевернулся в воздухе, а Хрут едва понял, что произошло, начал молотить ногами. Воздух — не место для морских чудовищ. Болтаешь ногами, а вокруг пустота и даже вдалеке не найти причал. Вся сила, скопившаяся в мощных мышцах, перевернула его на спину.
Они оба знали, как войти в воду, но сейчас младший брат больше напоминал Ину неумеху-младенца. Верещал, крутил ногами и руками, боялся необычных ощущений. Хрут первый плашмя соприкоснулся с морской гладью. Удар вышиб воздух из легких, море сомкнуло пасть над телом и, бурля и причмокивая, по животному заворчало. Тело Хрута скрючилось в спазме, спину обдало жаром, затем холодом и снова вся кожа его загорелась огнем. Хрут продолжал выть от боли, выпуская воздушные пузыри, тут же захлебнулся. Боль, такая сильная, затмила былую ярость.
Следом точно и невесомо врезался в воду Ин, словно нож в мягкое масло. Проследил за братом и, взяв за плечи, поволок ослабленное тело к берегу.
Хрут отбрыкивался, кашлял. А время уходило. Облака ближе опустились к горизонту. Капли налились словно бутоны после холодов. Добираясь до моря, они распускались кругами на воде.
Щеки Хрута едва заметно отдавали румянцем.
— Пусть уже сдохнет! — Кровь раскрасила губы.
На шатких ногах бездумно он шел к берегу, не единожды униженный. Раздавленный “тушей” старшего брата не оставившего силы врезать хорошенько, за дело.
Ин следил за его сломленной походкой. Одна нога волочилась по земле, пока он, не жалея сил, выкрикивал ругательства:
— Пусть тупая птица сдохнет! — Хрут пнул мокрый песок и боль тут же эхом разнеслась по телу.
Воздух стал тяжелым и душным, словно перед бурей. На небо вела охоту стая туч-волков, затягивая его воющей серостью. Ветер усиливался — слабые волны приносили пенистую волну к берегу. Внутри белых пузырей Ин увидел сверток и поспешил развернуть. Промокшая ткань рвалась на глазах. Сверток и был картой, внутри которой остались лишь поплывшие чернила. Откуда начать поиски без нее?
Дождь уже падал на руки, на лицо, на испорченный сверток… Ин следил за каплями, не в силах найти выход. Ему бы впору искать варианты, самый верный из них. Сложный, отчасти невыполнимый, но верный. А капли снова и снова умывали израненную ткань и
