лице. Но босс Братвы во мне знает, что лучше. Эмоции — ответственность, а мои, когда речь заходит о ней, превращаются в запутанный клубок.
— Тебе нужно поесть, — говорю я твердым голосом, стараясь не выдать беспокойства.
Эмма поднимает взгляд, ее глаза встречаются с моими. В них есть уязвимость, которая задевает что-то глубоко внутри меня.
— Я пытаюсь, — говорит она со слабой дрожью в голосе.
Я резко встаю, стул скребет по полу. Мне нужно двигаться, что-то делать. Эта игра в ожидание не для меня. Я — человек действия, но вот я здесь, бессильный, в то время как опасность нависла над нами, как безмолвный хищник.
Мой телефон вибрирует, ударяясь о стол из твердого дерева, что резко прерывает момент хрупкого спокойствия. Я читаю сообщение Николая, и моя кровь становится ледяной.
У нас проблема. Алина пропала.
Что? Отвечаю я.
Я резко встаю, и мой стул с грохотом падает на пол.
— Я сейчас вернусь, — говорю я Эмме, хотя мои глаза уже сканируют комнату в поисках Дмитрия. Выражение его лица меняется в тот момент, когда наши глаза встречаются, он чувствует срочность, невысказанный ужас, который, как тяжесть, поселился в моей груди.
Он едва заметно кивает, молчаливо подтверждая, что присмотрит за Эммой, пока я буду справляться с кризисом. Не говоря больше ни слова, я выхожу за дверь, и мои мысли бегут так же быстро, как и шаги. Где может быть Алина? Как такое могло случиться под нашим бдительным присмотром?
Я врываюсь в центр безопасности, где целый ряд экранов бросает жуткий свет на лица мужчин, которые должны были быть ее опекунами.
— Обыскать все вокруг. Немедленно! — Мой голос не просто приказывает, он угрожает возмездием за неудачу.
Через несколько мгновений некогда спокойная комната превращается в бешеную активность. Камеры проверяются и перепроверяются, каждый кадр тщательно изучается в поисках херувимского личика Алины.
Я достаю телефон, и мои пальцы с безжалостной эффективностью летают по клавишам. Сообщение моим людям лаконично: описание, фотография и недвусмысленное понимание того, что провал — не вариант. Этот город, со всеми его потайными переулками и затененными углами, выдаст ее. Он должен это сделать.
Мой призыв к оружию не заканчивается безмолвной командой текста. Я хватаюсь за ближайшую защищенную линию и набираю номер, по которому дозваниваюсь до своего самого надежного лейтенанта.
— Иван, слушай внимательно. Алина пропала. Я отправляю тебе ее фотографию. Я хочу, чтобы все люди были в курсе, на улицах, в парках, везде, где может быть ребенок.
Он реагирует мгновенно, в его голосе звучит стальная нотка, которая соответствует моей собственной срочности.
— Понял, босс. Мы найдем ее.
Я заканчиваю разговор и возвращаю взгляд на экраны, где служба безопасности с удвоенной скоростью воспроизводит видеозаписи.
— Назад, — командую я, указывая на кадр, где тень нависает слишком близко к игровой зоне, тень, которой там быть не должно.
Техник увеличивает изображение, улучшая его пиксель за пикселем. Кропотливая работа, секунды растягиваются в вечность, и вот тень обретает четкость, превращаясь в фигуру человека — человека, которому не место в нашем мире.
— Кто это? — Требую я, в моем голосе звучит опасное спокойствие, которое не соответствует бушующей внутри меня буре.
— Мы не знаем, сэр, — признается глава службы безопасности, его лицо становится пепельным. — Он не из наших.
Я наклоняюсь ближе, запоминая лицо, которое теперь стало врагом номер один.
— Найдите его. Найдите их обоих.
Когда я ступаю по полу, до моего слуха доносится звук — мягкое шарканье, словно ткань о ткань, из маленькой комнаты под лестницей. Туда редко кто заглядывает, она используется для хранения вещей.
Я подхожу к двери, каждый нерв горит. Это может быть подставой, ловушкой, чтобы застать нас врасплох, но может быть и ответом.
Я осторожно берусь за дверную ручку, и металл становится холодным и неподатливым под моей рукой. Медленно, очень медленно я открываю дверь, наполовину ожидая худшего.
И тут я вижу ее — Алину, свернувшуюся калачиком в углу, с ее любимой куклой, крепко прижатой к груди. Облегчение накатывает на меня, как приливная волна, и резкий выдох срывается с моих губ, когда я опускаюсь на колени, чтобы оказаться с ней на одном уровне.
— Алина, — шепчу я, в моем голосе смешались выговор и всепоглощающее облегчение. — Что ты здесь делаешь?
Она смотрит на меня большими, невинными глазами, и в этот момент я понимаю, что какая бы месть за ее исчезновение ни планировалась, она бессмысленна. Она в безопасности, она цела и невредима.
Я протягиваю к ней руки, и, когда она бросается в мои объятия, я клянусь себе, что укреплю мир вокруг нее, чтобы ее безопасность всегда была абсолютной.
Когда Алина оказывается в моих объятиях, я достаю телефон и быстро набираю сообщение, чтобы остановить поиски. Мои пальцы летают по экрану, и в каждом нажатии чувствуется срочность.
Она нашлась. Отменить поиски.
Сообщение отправляется моим людям, и в спешке я включаю групповой чат, в котором состоит Эмма. На секунду меня охватывает сомнение, но я быстро отгоняю его. Эмма должна знать, она теперь часть этого дела.
Пока я иду к кухне, Алина прижимается к моей груди, и мне становится легче. Кухня, это место тепла и жизни, что очень отличается от холодного страха, который я испытывал раньше. Когда я открываю дверь, то вижу Дмитрия и Эмму, которые стоят близко друг к другу, улучив момент, чтобы улыбнуться и посмеяться наедине.
— Она все время была в доме, — объявляю я, — пряталась.
Эмма делает шаг вперед, ее руки тянутся к Алине. Я колеблюсь лишь долю секунды, прежде чем передать ребенка ей на руки. Наши пальцы соприкасаются.
Алина, не обращая внимания на напряжение, обхватывает Эмму за шею и зарывается лицом в ее плечо.
Когда Эмма прижимает ее к себе, наши глаза встречаются. В этом взгляде целый мир эмоций, которые мы не готовы озвучить. Страх перед тем, что могло случиться, облегчение от того, что этого не произошло, сложность наших переплетенных жизней, все это сходится в этом взгляде. В этот
