class="p1">Рассмеялся живич, похлопал себя по плотному животу.
— Нечасто меня с вингсвейтаром сравнивают. Нет, здесь обычное поселение, чтоб проходящим купцам было где отдохнуть, продать или прикупить новое. А вингсвейтары на горе живут! Сюда не каждый день спускаются. Коли нужно, так я с вами мальчишку отправлю, он дорогу укажет.
Я торопиться не стал, для начала прошелся по нижнему поселку, посмотрел на живичей да на товары. Люди тут и впрямь были всякие, но нордский так или иначе разумели все. Детей, стариков и обычных женщин с платками почти что не было, только гулящие девки, купцы и всяческие мастера. Меня не раз окрикивали, предлагали помочь с осмотром и починкой корабля, с заточкой оружия, скорняки, кожевенники, кузнецы… Все так или иначе были связаны с воинским делом. А потом я увидел хускарла, выделяющегося высокими рунами и видом среди здешних жителей. Он был очень высок, из-под плаща виднелась кольчуга из толстых колец, на голове шлем с бармицей, на поясе — длинный меч, небольшой топорик и нож. И зачем ему броня с оружием здесь, на острове вингсвейтаров?
Торговцы рассыпались сладкими речами, показывали свой товар, но я приметил, как некоторые из них самые дорогие вещи незаметно убрали со столов. Девки, до того наседавшие на меня, вдруг рассыпались в стороны, разлетелись, как встревоженные птицы.
— Не до вас, — густым басом отверг славословия купцов воин. — Слыхал я, корабли пришли.
Говорил он на нордском.
Ему тут же сообщили, что корабли пришли, и вот стоит человек с одного из них, указывая на меня.
Этот великан смерил меня презрительным взглядом.
— Норд? Живич? Веди меня к своему хёвдингу!
И добавил что-то на другом языке. Наверное, повторил то же на живом. Только непонятно мне было, с чего бы ему так задаваться на ровном месте? Мои девять рун выглядят ничуть не хуже его девяти.
— Я и есть хёвдинг, — сказал я, выпятив грудь.
Как обидно, что я не догадался надеть на себя броню, а заодно серебряных браслетов и шелковых рубах! Стою нынче перед этим громилой так, словно мальчишка-пахарь, впервые из родной деревни вышедший.
— Чушь не неси! Веди к хёвдингу! Скажу ему, чтоб хирдманов своих строже держал!
— Уже сказал. И я услышал. Видать, надо и мне заглянуть к вингсвейтарам, с их хёвдингом поговорить. Неласково гостей встречают знаменитые воины.
Парень замолчал, потом спросил:
— Как тебя звать, из какого хирда?
— Сначала ты представься. По обычаю кто спрашивает, тот первым имя говорит.
— Меня тут все знают. Зовут меня Гуннвид, сын Стюрбьёрна Сильного, главы вингсвейтаров.
Неужто еще один Скирикр? Нет, всё же стоит сыновей отдавать на воспитание другим людям, иначе дома забалуют.
— Я Кай Безумец, сын Эрлинга, пришел со своими сноульверами, сопровождаю торговца Игуля в Альфарики.
Парень снял шлем, размерами напоминавший котел на десять человек, потом подшлемник и обнажил голову с прилипшими от пота соломенными волосами. Голова была под стать шлему. Да и сам он такой огромный, что еще чуть-чуть, и можно за измененного принять. А вот по лицу Гуннвид прожил немногим больше двадцати зим.
— И что, вправду хёвдинг?
— Да! — я пока не успокоился и был готов выхватить топор.
— Ты должен пойти со мной к отцу! — выпалил Гуннвид. — Пусть увидит, что и в таких зимах можно хёвдингом быть!
Он дружески схватил меня за плечо и потащил из поселка в гору, но из-за его роста выглядело это так, будто он взял меня в плен и насильно волочит за собой. И как бы я ни вырывался, Гуннвид даже не заметил моих попыток. Вот же здоровый! Не иначе у него дар в силу. Но он еще даже не хельт! Как же он тогда вымахает после десятой руны? Проходящие корабли будут его с горой путать.
Мы пролетели по петлявой дороге весь путь в гору, пока не дошли до каменной стены, высотой с четырех или даже пяти Гуннвидов. Я ошеломленно задрал голову, думая, а как же такую стену брать, коли понадобится. Проще подкоп сделать, чем туда карабкаться под стрелами.
А вингсвейтар топнул ногой и сказал:
— Стена еще на два шага вниз уходит, а под ней сплошной камень. Не прорубить!
Дальше дорога пошла вдоль стены, постепенно сужаясь. Я представил, как захватчики идут понизу, а сверху их закидывают камнями, обливают помоями и дерьмом, плескают кипятком. Аж передернуло. Кого же так боятся вингсвейтары, что такие стены поставили?
Лишь обойдя кругом половину крепости, мы добрались до ворот. Гуннвида, конечно, узнали, но распахивать толстенные створки ради него не стали, открыли небольшую дверцу чуть подальше ворот. Пригибаясь, мы прошли через узкий каменный проход и оказались во дворе, где, как мне показалось, кипел бой.
С криком и уханием воины набрасывались друг на друга, разбивали щиты в щепы, звенели оружием. Броня у них была разная: кто-то в одной рубахе бился, кто-то в кольчуге, а кто-то и в стеганке с нашитыми на нее железными пластинами. Мечи, топоры, копья, секиры и ножи. А нет, вон там и голыми кулаками махали. Гуннвид, не обращая на бойцов никакого внимания, потащил меня дальше, в каменный дом. Несколько тускло освещенных проходов, и мы очутились в комнатке, где стены и полы были обшиты деревом, горели масляные лампы, заполняя воздух жирным чадом, и за столом сидел массивный мужчина. Сторхельт! Я невольно подался назад, но Гуннвид подтолкнул меня вперед.
— Отец! Вот хёвдинг, что пришел к нам сегодня, — пробасил парень.
— Неужто так неймется? — еще более глубоким басом отвечал сторхельт.
Стюрбьёрн Сильный. Так ведь зовут отца Гуннвида?
Мужчина встал, и я чуть не проглотил язык от изумления. Вот уж кто великан так великан. Встретишь такого — подумаешь, что измененный, не иначе. Только в отличие от измененных Стюрбьёрн был красив. Огромное тело сложено в меру, будто обычного человека взяли и увеличили разом во все стороны. Его кулачищи размером с мою голову, а голова величиной с бочку.
Это ж какая женщина решилась с ним лечь? Выжила ли она после рождения Гуннвида?
— Добро пожаловать в мой вингсвейт! Меня зовут Стюрбьёрн Сильный, я тут и хёвдинг, и ярл.
— Благодарю за теплую встречу. Я Кай Безумец, хёвдинг сноульверов. Сопровождаю торговца Игуля в земли Альфарики.
И мой уже повзрослевший голос после баса Стюрбьёрна звучал тоненько, как комариный писк.
— На Триггей твой хирд может отдохнуть, починить оружие, корабль, купить припасы, коли нужно. Склоки и бои на острове запрещены. Здесь мирная земля, и даже встреть ты своего кровного врага, нападать на него не смей, иначе сам будешь убит.
— А как же те внизу? — пискнул я.
— Это не бой, а учение. Это мои вингсвейтары. И каждый день они учатся быть лучше! Сильнее! Яростнее!
У меня аж уши заложило от его голоса.
— Отец! Ты обещал! — сказал Гуннвид.
Стюрбьёрн замолчал, вернулся к столу и сел. Я незаметно выдохнул. Тяжело всё-таки, когда такая огромная туша нависает над тобой и давит всеми шестнадцатью рунами. Будто вот-вот гора упадет на тебя и раздавит в лепешку.
— Каков у тебя корабль и сколько людей в хирде? — спросил хёвдинг вингсвейтаров.
Интересно, зачем ему это? Будто думает, сможет ли отобрать у меня «Сокол» или нет. Но молчать незачем, достаточно послать человека в нижний поселок, и он всё узнает.
— Драккар на тридцать весел. В хирде сейчас два десятка воинов, все хускарлы.
— Сможешь взять еще два десятка? Мне нужно отправить людей в Раудборг, но корабль я им давать не хочу. Припасы в дорогу я дам, плачу две марки серебром. Ну и в пути они вам подсобят, коли что. Главным среди них будет Гуннвид.
Две марки да еще двадцать воинов. Места на «Соколе» полно, не два, а все три десятка легко разместятся. Да только после Росомахи мне не хотелось брать на борт незнакомых людей, что сильнее всего моего хирда.
С другой стороны, зачем человеку, который выстроил каменную крепость, мой корабль? У него, поди, от серебра закрома ломятся, а услужить сторхельту дорогого стоит.
— Вдобавок я дам тебе письмо для хёвдинга Раудборга, чтоб он встретил вас хорошо, помог с работой, коли что. Или ты сразу обратно думаешь воротиться?
—
