И Мышка должна была признаться, что ей нравится эта жуть. Всегда нравилась.
Просто раньше она принимала это чувство за гордость.
– Зов почти не слышен, – заметил Сокол.
Мышка поежилась. У нее не было даже этого «почти». Если бы не возможность менять одежду и материализовать оружие, она бы подумала, что ее лишили последних способностей патрульного.
– Будет забавно, если наши подопечные окажутся в соседнем бункере, – неуклюже пошутила она.
– Рядом нет еще одного бункера, а сильно промахнуться мы не могли, – кажется, Сокол не оценил шутки. – Пошли уже. Сами они к нам не придут.
И они пошли вперед. По битому стеклу, обломкам пластика, фрагментам каких-то запчастей и металлической стружке.
Климат в мире Харо был своеобразный, чего уж там…
Коридор то сужался, заставляя идти чуть ли не боком, то расширялся до размеров небольшого футбольного поля. Мусор под ногами жутко мешал, и заставлял спотыкаться, но больше всего Мышку раздражало не это. То ли мир Харо уже вымер, то ли они умудрились выпасть из портала на самой окраине, потому что за следующие полчаса они не обнаружили никаких признаков жизни. Иногда в стенах коридора зияли черные провалы комнат, но в комнатах было то же, что и везде: хлам.
Зачем тогда тратить энергию на освещение, если сектор не жилой? Вряд ли здесь могли себе позволить тратить килотонны электричества просто так!
Наконец, спустя почти час, Мышка заметила первые свидетельства того, что здесь все-таки живут люди. За одной из покосившихся дверей оказалось некое подобие оранжереи. Здесь освещение было чуть интенсивнее, а вдоль стен стояли огромные кадки с растительностью. Тут и там валялись пустые пластиковые лейки, а в углу обнаружился бак с мутной водой, скорее всего – технической. Пить с похмелья хотелось очень сильно, и Мышка все-таки рискнула сделать глоток. Железо в этой воде, судя по привкусу, превышало нормы в десятки раз, и глотком пришлось ограничиться. Ее и так чуть не стошнило.
Держа оружие наготове, напарники двинулись дальше. Им встретились еще с десяток комнат-оранжерей, но людей так и не было. Куда они все подевались, а?
– Может, здесь местная ночь, и все просто спят? – предположила Мышка, когда они наткнулись на очередной сад, но не обнаружили садовника.
– Возможно, – прошипел Сокол сквозь зубы. Весь его вид говорил, что он очень сердит, но причину его рассерженности Мышка не понимала. – Вот только тогда свет был бы выключен.
– Нашествие крыс-мутантов? – неловко пошутила Мышка.
– Вполне возможно. Кажется, именно в огромную крысу и превратилась в этот раз женщина?
Мышка поморщилась. Ей было откровенно жаль, что именно Мелисса в этот раз стала зверем. Смогла ли она донести до своего мужа самое главное условие? Они начали фонить через три дня, успела ли она придумать, как сообщить эту новость своему мужу?
А если не успела?
Что если Мышка и Сокол явились слишком рано? Что если они провалятся?
У них осталась последняя попытка. Они не имеют права облажаться.
Коридор опять сузился, и чтобы не мешать друг другу, напарники пошли вереницей. Мышка шла второй, и глядя на спину Сокола (до того напряженную, что хотелось провести по линии позвоночника, чтобы немного ее расслабить), думала о том, что поведение Первого было очень странным. И давно, просто раньше она об этом как-то не задумывалась. Зачем им поручили «этих» если изначально ими занимались Гора и Цапля? Зачем их так долго держали в Патруле, раз уж всем было известно, что Первый их недолюбливает? Почему Первый лишил их подкрепления? А камуфляжа? Отсутствие «зова» тоже очень тревожило. Где они перешли дорогу своему начальнику, что он решил таким странным образом их проучить?
Она вздохнула. Ответов на эти вопросы у нее не было, а вот новые вопросы росли, как грибы после дождя.
Где, черт возьми, все люди?!
–«Внимание! Сектор шесть! Внимание! Сектор восемь! Внимание! Сектор двенадцать! Тридцать секунд до планового отключения! Повторяю! Тридцать секунд до планового отключения! Двери закрыть, занять свои места! Двери закрыть, занять свои места! Двери закр…»
Голос оборвался. В этот раз это был не женский голос с потертой временем записи. Было очевидно, что эта запись намного новей, и делалась она на оборудовании, собранном на коленке. Шипение, кряхтение и завывание заставили музыкальный слух Мышки буквально забиться в агонии. Она почувствовала, как ее зубы сводит, и поэтому до нее не сразу дошел смысл сообщения.
А вот до Сокола – дошел.
Он резко развернулся, схватил ее за руку и дернул в сторону. Через мгновение она поняла, что они оказались в очередной оранжерее. Отпустив ее, напарник кое-как закрепил хлипкую дверь, подперев ее чаном с водой.
Оглянулся на нее, и в его глазах Мышка прочитала страх.
А потом свет погас. Наступила кромешная темнота.
– Сокол! – тихо пискнула Мышка и протянула руки туда, где он стоял.
– Не двигайся, – ответил напарник, и через несколько томительных мгновений, она почувствовала его руку на своем плече.
Не выдержав, она обняла его, прижавшись к нему всем телом.
Мир стал абсолютно пустым, но в этой пустоте у Мышки оставалось тепло тела напарника, его запах и его дыхание.
Пустой мир – идеален, и теперь Мышка это знала наверняка. Воспоминания о затянутом пеленой наркотического воздействия дне в мире Нардин начинали к ней возвращаться.
Но Сокол все испортил, сказав страшное:
– Мышка… кажется, я больше не слышу «зова». Совсем…
Мышка застыла. Эта новость ударила обухом по голове, заставив испугаться по-настоящему. У нее тоже нет «зова», она и не слышала его в мире Харо. Вся надежда была на Сокола, но теперь… Что им делать? Судя по объявлению, отключение электричества – плановое, а значит, освещение когда-нибудь включат. Да, немного тревожила фраза про закрытые двери, но истинный ужас Мышка испытала только сейчас. Как им найти «этих», если они не знают даже примерного направления? Что происходит, вообще?
Мышка почувствовала нервный зуд в области шеи. По спине побежали мурашки, а когда, спустя пару мгновений за дверью началось какое-то копошение, она едва не сошла с ума от ужаса.
– Т-ты это слышишь? – тихонько прошептала она.
Напарник шевельнулся. Он нашел ее руку, и крепко сжал.
– Слышу, – ответил он. – Вот почему было напоминание о закрытии дверей. Ничего, я хорошо ее заблокировал.
Мышка почувствовала, что ее губы дрожат. Она-то понимала, что Сокол просто пытается ее приободрить. Единственное препятствие тому, что там копошится и стрекочет – хлипкая дверь и придвинутый к ней чан с водой. А вдруг нечто окажется сильным? Крупным?
Копошение прекратилось на несколько мгновений, а потом возобновилось с новой силой. А еще Мышке показалось, что звуки раздаются не только со стороны двери, но и от противоположной стены. Казалось, что кто-то тяжело дышит там, чуть вдалеке.
