– Да лучше бы они к эльфирцам попали! – теперь она прекрасно понимала, отчего напарник так напряжен. Скорее всего, их небольшая размолвка и вовсе была здесь ни при чем.
– Ты заметила? – в голосе Сокола слышалось какое-то отчаяние. – Им понадобилось всего три дня, чтобы начать фонить.
– Нет, не всего, – безнадежно ответила Мышка. – Целых три дня!
– Хорошо. Целых три дня, – безжизненно ответил Сокол.
Повисло молчание. Мышка убрала руку со столба, и теперь смотрела на него с тем же выражением брезгливо-испуганного отвращения, что и напарник. Потому что «эти» в этот раз попали в совершеннейший ад.
Пожалуй, худшего варианта просто не было. Не могло быть!
Мышка с щемящей тоской подумала, что при всем желании не сможет растянуть неделю на месяцы. Только не в этом мире. Только не в мире Харо.
Они расстанутся завтра. Или послезавтра. В крайнем случае, через дня два.
Мышка поняла, что ей просто невыносимо хочется подойти к напарнику и обнять его. Почувствовать его руки на своих плечах и поверить, что все будет хорошо. Хотя бы на миг. Сейчас ей нужна была поддержка, и только.
Но она не решилась этого сделать. Будь все это до того, как она осознала свои чувства, ничто бы не помешало ей прижаться к Соколу всем телом, но сегодня, сейчас… теперь все кажется двусмысленным. Мышка не хотела говорить напарнику о своих чувствах. Зачем, если они все равно безответны?
Сокол шевельнулся. Снова глубоко вздохнув, он оторвал взгляд от играющего разными цветами стеклянного столба и угрюмо уставился на Мышку. От этого ей стало не по себе.
– Прости, – проскрипел он.
– З-за что? – она не ожидала этих слов, и от этого совершенно растерялась.
Сокол поджал губы.
– Мне не стоило… в общем, вспышка ярости была не к месту. Прости меня.
Мышка кивнула. Потом, спохватившись, произнесла:
– Ничего страшного… я не обиделась.
Сокол на миг недоверчиво прищурился, а затем развернулся и побрел к выходу.
– Пошли. Выбора у нас нет. Быстрее начнем – быстрее закончим.
Эти слова больно резанули ее, но она смогла не подать вида. Догнав напарника, она пошла к ним плечом к плечу, думая о том, что, возможно, быстрее закончить будет лучшим выходом из сложившейся ситуации.
***
– А ты позавтракал? – поинтересовалась Мышка.
Напарник поморщился и прижал к носу ладонь в кожаной перчатке с обрезанными пальцами.
– К сожалению, да, – проскрипел он.
Они провели в мире Харо около пяти минут, но Мышка сомневалась, что ей удастся привыкнуть к тошнотворному запаху тухлых яиц (а точнее, сероводорода) хотя бы к концу дня. Впрочем, в этом мире больше не существует дней. Как и ночей. Больше – нет.
Мир Харо был уничтожен три сотни лет назад. И виной этому была тройка чужаков, попавших сюда друг за другом. Патруль тогда здорово оплошал, и изменения, создаваемые путешественниками между мирами уже невозможно было предотвратить.
Чужаки уничтожают миры. И мир Харо был идеальным этому подтверждением.
Сначала началось тотальное загрязнение атмосферы и воды, по сравнению с которым ядовитые дожди мира Нардин выглядели ничего не значащим пустяком, не стоящим даже упоминания. Вторым этапом был сильнейший сдвиг тектонических плит, в ходе которого загрязнение атмосферы усугубилось еще сильнее. А напоследок – третья беда – изменение орбиты местной Луны. Здесь не было приливов и отливов. Океан путешествовал по планете вслед за спутником.
Те, что выжили, ушли под землю, благо им было куда уходить, ведь до того, как мир был разрушен технический прогресс здесь достиг эпохи атома.
Обосновавшись в подземных бункерах-бомбоубежищах, жители мира Харо попытались наладить свой быт, однако через два или три поколения эти попытки были полностью забыты.
Возможно, все это случилось потому, что вместе с людьми под землю спустилось кое-что еще.
Болезни, выкосившие почти половину выживших, а вторую половину превративших в мутантов.
Да, этот мир был населен мутантами. Собираясь в стаи-банды, они вели между собой вялую войну без начала и конца в попытках отобрать у противника последние запасы оружия, еды и самого главного – медикаментов.
Забавен был тот факт, что в разных бункерах, никак не сообщающихся между собой, эволюция-деградация проходила по одному сценарию.
Неожиданно из динамиков, покрытых вековой пылью раздался механический голос:
– «Внимание! Внимание! Через три минуты климатическая установка будет перезапущена! Будьте осторожны, не прижимайтесь к генератору ветра! Внимание! Через три минуты климатическая установка будет перезапущена! Будьте осторожны, не прижимайтесь к генератору ветра!»
За века качество записи здорово испортилось, ведь когда-то голос наверняка был мелодичным. Теперь же он звучал хриплым клекотом, и слова Мышка разобрала лишь при повторе.
Напарники удивленно переглянулись.
– Климатическая установка? – недоверчиво протянула Мышка. – Это у них, оказывается, климат такой?
Место, куда они выпали из портала, и правда, никак не вязалось с понятием «климатическая установка» и больше всего напоминало огромный заброшенный подвал, состоящий из лабиринта коридоров, заваленных всяким ненужным хламом. Тусклые лампы через одну не горели, и что скрывалось от напарников в метрах пятидесяти уже сказать было трудно. Здесь пахло тухлыми яйцами, пылью и плесенью. Под низким потолком на ржавых креплениях висели трубы и тяжелые кабели. А еще здесь было довольно холодно.
Сокол, который в силу роста едва ли не касался этих самых труб, усмехнулся и качнул головой.
– Я думаю, что сообщение включается автоматически, и запись пережила срок действия климатической установки.
– Наверное, – Мышка неловко улыбнулась напарнику.
Когда они оказались здесь, ее немного отпустило. Мир Харо был слишком опасен, чтобы думать о любви. Однако, полностью избавиться от отчуждения никак не получалось.
Как же хорошо было раньше! Никакой двусмысленности, никакой ревности, никакой щемящей обреченности при мысли о предстоящей разлуке!
Мышка тяжело вздохнула и преобразовала платье в удобные полотняные штаны с карманами, черную футболку и джинсовый жилет. Вместо туфелек теперь на ее ногах красовались тяжелые армейские ботинки. Немного подумав, Мышка добавила на подошвы металлическое покрытие – пусть будет еще тяжелее, но зато она не проткнет ногу мусором, рассыпанным по полу. Волосы она заплела в косу, оставив их красными.
Сокол тоже «переоделся»: вместо элегантного костюма-тройки на нем появилась солдатская форма: защитного цвета штаны и наглухо застегнутая куртка. Волосы он укоротил до состояния «ежика», отчего его вид из устрашающего стал откровенно жутким.
