Книга Если ты хочешь… - Елена Левашова

– Многовато у вас врагов, товарищ генерал, – качаю головой, бегло просматривая список. Солдаты в армии, сослуживцы, призывники… Обманутые любовницы… Ну и ну… Ну и Завьялов.

– Если подходить к делу объективно, немногие из них могли бы мне навредить. Во-первых, солдаты и сослуживцы, с которыми когда-то давно у меня был конфликт, сейчас на хорошем счету… Березкин, например, тоже генерал. – Завьялов тычет пальцем в пункт номер пять списка. – А Еременко возглавляет военный гарнизон в Ярославской области. А, во-вторых…

– Не то, товарищ генерал. – Вздыхаю я, вычёркивая людей из списка. – Они самодостаточные люди. Все те, кого вы здесь указали… Нужен смертный грех, понимаете? Что-то такое, за что бы вас не жалко было посадить или…

– Убить? – хрипло протягивает Завьялов. Пищит и моргает грязная лампочка на потолке, за стеной топают и громко матерятся осуждённые.

– Да.

– Я виновен в смерти двух человек, – со вздохом произносит он и тычет в список. – Один из них сослуживец, второй – призывник. Сослуживец подорвался на мине, я не успел предупредить его… Именно я ответственен за его гибель. Мы разминулись всего на три минуты. Я узнал от командования об опасном участке, в общем… Меня отвлекла одна «мадама». Вместо того чтобы торопиться, я любезничал с ней, был уверен, что успею предупредить Сашку об опасной для исследования местности. А второй… Там вообще безумная история. Я успел о нем позабыть, но ты напомнил мне, Костя.

– Я? Из-за просьбы составить список?

– Не только. Из-за «ландыша». Этот… парнишка – одна из причин, почему я так хотел замять дело и отговорил Весну куда-то обращаться. Его звали Мухортов Максим. В тот год у нас был дичайший недобор призывников. Знаешь, как бывает: ребята попадались как на подбор – больные или блатные.

– Что такого необычного в нем было? – нависаю над столом, поддавшись жгучему любопытству.

– Психиатр сомневалась, ставить ему диагноз или нет? Молоденькая, неуверенная в себе, она уже тогда заподозрила в нем что-то странное. Взгляд, поведение… От Максима исходил животный ужас. Не знаю даже, как описать… Он был нелюдим, неразговорчив, пуглив на первый взгляд. Аутист, как минимум.

– Но вы все равно дали добро на призыв его в армию?

– Да. Ко мне примчалась его мамаша, орала, убеждала, что Максим болен, ему опасно находиться с людьми. При этом справок из медучреждений она так и не предоставила. Юридически он был здоров. На учете нигде не состоял.

– Что случилось потом?

– Помнишь, ты спрашивал, были ли случаи нападения на девушек? Мухортова комиссовали по состоянию здоровья – в армии он совсем слетел с катушек, жестоко избивал сослуживцев, не выполнял приказы. Я получил выговор, а Максима отправили на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу. Само собой, его мамаша тотчас прибежала ко мне. Обвиняла в том, что я спровоцировал ухудшение состояния «ее мальчика». Его лечение быстро закончилось – мать приложила недюжинные усилия, чтобы освободить парня из психушки. Именно тогда напали на Весну… А потом к нам поступила информация об эпизоде с участием бывшего солдата, призванного мной. Он и еще один подонок напали на девушку. Когда Мухортова прижали, он не смог внятно объяснить, кем был второй насильник? Мычал, падал на землю и катался, как умалишенный… Этой же ночью он повесился в СИЗО. Такие вот дела…

– А вы не помните фамилию матери Мухортова? У него был отец? Хотя… Вы же понимаете, что они в чем не виноваты?

– Понимаю. Но для них я враг номер один. Иваницкая ее фамилия…

– Что?! – меня аж с места подбрасывает. – А имя?

– Не помню, майор. Хоть убей… – тушуется Завьялов.

– Не Зинаида Александровна, случайно?

– Она самая. А…

– А Мухортов точно повесился? Вы уверены?

– Точнее некуда. Да что случилось-то? Максима она родила очень поздно. Он был ее единственным сыном. До сих пор перед глазами страшные кадры: она приходит ко мне в кабинет, оскорбляет, плюется, крушит все вокруг… ее тогда едва оттащили от меня.

– Машина, оформленная на Иваницкую, засветилась в новом эпизоде нападения. Кто-то из ее близких ездит на ее личном транспорте и нападает на девушек. Продолжает дело ее сыночка.

– Возможно, второй насильник? Друг или родственник. Следствие так и не выяснило кто? Отпечатки на месте преступления принадлежали Мухортову. Никого прижать тогда не удалось. Эх… – вздыхает Завьялов. За дверью слышатся звуки и скрежет замка. Металлический лязг наручников. Время допроса подошло к концу.

– Вы очень мне помогли, товарищ генерал. – Поднимаюсь и протягиваю Валерию Павловичу руку. – Понимаю, это бред… Прошло ведь столько лет. Но, может, вы помните фамилию жертвы Мухортова? Я бы хотел с ней встретиться, допросить еще раз. Должна же она хоть что-то помнить о втором?

– Помню, отчего же? Мария Сергеевна Самохвалова. Она дочь моего сослуживца, он лет пять назад умер. Сергей один девчонку воспитывал, мать ее давно умерла. Я тогда помог отправить Машу подальше отсюда… Сам понимаешь – слухи, сплетни. Она сильно пострадала от этих подонков, долго лечилась…

– До свидания, – выдавливаю хрипло и выхожу из допросной.

В голове, как колокол звучат слова Завьялова: «Мария Сергеевна Самохвалова…». Мария Сергеевна… Моя жена. В девичестве Самохвалова. Почему она скрыла от меня все? Придумала легенду о родителях-алкоголиках из маленькой украинской деревни? Какой же я дурак! Ведь понимал же, что случайный человек никогда не попадет в закрытый военный гарнизон, и все равно повелся! Значит, Маша – жертва насилия?

– Бурьянов, у меня есть свежие новости по Иваницкой. – Опускаюсь в разгоряченное солнцем кресло автомобиля и звоню лейтенанту. – И вообще… по этому делу.

– Жду вас в управлении, товарищ майор. У меня, похоже, тоже есть новости…

Глава 41

Духин.

«Котик, а кого ты хочешь? Мальчика или девочку?» – сыпятся на телефон сообщения Маши.

«Маша, нам нужно поговорить. Я могу подъехать в больницу?»

Мне и ехать-то не надо – районная поликлиника, в которой Мария Самохвалова-Духина регулярно проходит диспансеризацию находится совсем рядом с больницей, где она работает. Бурьянову без труда удалось получить доступ к медицинской карте. Я мог бы не ехать к врачу… Но я решил услышать шокирующую правду самолично… Бурьянов тактично выходит из кабинета, оставляя меня наедине с доктором. Мы смотрим друг на друга долгую минуту, а потом я прерываю молчание:

– Виктория Сергеевна, я расследую дело серийного маньяка. И совершенно случайно узнал, что моя жена в недалеком прошлом была жертвой насилия. Скажите,