живот, уговаривая дочурку потерпеть. По коридору слышатся твердые, мужские шаги и стук женских туфелек.
– Так и знала, Завьялова, что это случится на моей свадьбе! Ну ничего – хорошая примета! – Танюшка нависает надо мной, как заботливая мамаша. Гладит живот, а потом испуганно охает. – У тебя воды отходят, Весна! Платье мокрое. Нам на курсах говорили, что это признак полного раскрытия шейки матки. Костя, ее надо срочно в роддом!
– Серый, у нас в зале есть кто-нибудь трезвый? – обреченно шепчет Духин.
– Есть, брат. Я. Танюш, ты со мной? Или останетесь с Сашенькой? В принципе за ней могут присмотреть наши мамы.
– Конечно, с тобой! Весна мой близкий человек, я не могу… вот так. К тому же я уже натанцевалась. Сейчас шубку надену, а ты иди двигатель разогревай.
Снежинки тают, коснувшись горячих щек. Над головой плывут плотные облака цвета свежих устриц, голые ветки качаются от ветра, а мое тело сжимают надежные руки мужа… Моего Духина. Его губы сомкнуты, взгляд сосредоточен.
– Потерпи, Вёсенка. Потерпи, милая. Сережа хорошо водит. Мы сейчас позвоним, чтобы дали сопровождение. Доедем в город за пятнадцать минут, – сбивчиво убеждает меня он.
– Не доедем, Кость… Вызови скорую, пусть едут навстречу… У меня регулярные и очень… болезненные схватки.
Сережа застилает задний ряд сложенным вдвое одеялом, Духин помогает мне лечь, сам пристраивается возле моей головы. Танюшка юркает на переднее сидение. Морщусь от боли, закусываю нижнюю губу, а во рту разливается вкус крови. Не думала я, что роды произойдут вот так…
– Здорова, Василий. Подполковник Черныш, так точно. Мне сопровождение нужно и скорая или реанимобиль. – Сергей звонит кому-то, медленно выезжая с парковки загородного ресторана. – Да-да, свадьба у меня. Спасибо. Ну… считайте, что произошло ЧП. Спасибо, Вась!
– Что там, Серый? – спрашивает Духин, поглаживая меня по щекам.
– На ближайшем посту ГИБДД машинка нас ждет. Десять километров потерпеть надо, Весна. «Скоряков» сейчас начальник ГАИ вышлет. Примчатся быстрее ветра. Э – эх, давно я так не гонял!
А я давно так не рожала… Голова болтается на коленях мужа, живот напрягается от очередной схватки. Не могу… Как бы Сергей ни спешил, мы не успеем доехать до роддома.
– А-ай! – кричу, поджимая ноги и растирая поясницу. – Оставайтесь на посту и ждите скорую… Костя, мы не успеем.
– Понял, Весна, – отзывается Сергей.
Блаженные звуки сирены пронзают морозную тишь. Я стону, кричу, жмурюсь от слез и, наконец, слышу их… долгожданные спасительные гудки.
– Костя, ты тоже их слышишь?
– Да. Сейчас помогут, Вёсенка. Сейчас, родная.
– Держись, Вёська. Сейчас моя крестница родится! – вторит Танька.
Врачи перемещают меня в кабину машины скорой помощи. Сквозь пелену боли и слез чувствую, как меня освобождают от одежды, осматривают, шелестят стерильными инструментами, переговариваются…
– Меня зовут Анна Петровна, я врач. Не волнуйтесь, я приму вашего малыша. – Над моей головой мелькает доброжелательное женское лицо. – Уже полное раскрытие. Малыш просится на волю.
– Х-хорошо… А-ай…
– Тужимся, милая! Еще немного…
Воздух сотрясается от громкого детского крика. Моя Марта родилась… Чувствую, как горячий комочек ложится на мою грудь, пробуждая волны нежности. Плачу, принимая объятия мужа, жмурюсь, смаргивая слезы и обращая взор на кроху – карие глазки, сморщенные красные щечки, пухлые ручки.
– Давайте малышку взвесим и осмотрим. Сердечко послушаем. – Анна Петровна забирает ее на долгую минуту. – Четыре сто! Сердцебиение ясное, ритмичное, сто сорок ударов в минуту. Степаныч, разворачивайся! В роддом едем!
Малышка звонко кричит. Духин с трудом сдерживает слезы, а я… прикладываю кроху к груди, захлебываясь от счастья. Она бойко хватает сосок и, причмокивая, начинает сосать.
– Спасибо… Ты подарила мне еще одну весну, – обнимая нас, произносит Костя.
– Степаныч, радио включи, все ехать веселее! – командует Анна Петровна. – Все хорошо… Вот и маленький человек пришел в этот мир.
– Есть, шеф!
Радио шипит, плюется звуками, а потом льется до боли знакомой песней – ее слова ложатся на сердце, как скрижали:
Если ты хочешь, я поверну время вспять.
Заставлю солнце светить ночью.
И не спорь, не кричи: «Ты опять?»
Я сделаю, и точка!
Склею осколки надежды,
Прогоню сомнения.
Я скажу тебе «Прости»
Лишь бы ты поверила…
Если ты хочешь – я починю разрушенный мост,
Соберу обломки нашего прошлого,
И не спорь, не кричи: «Невозможно!»,
Я сделаю, и точка!
Если ты хочешь – я сделаю все для тебя…
И плевать мне на всякие «если»…
