странными значками и символами. Филипу показалось, что в одном углу что-то написано, но такого языка и таких букв он не знал.
Почему кто-то засунул кусочек пергамента в трещину в стене? Это было для Филипа совершенной тайной. Однако тайны ему нравились.
Когда он поднял взгляд от пергамента, ему показалось, что он заметил какое-то движение, хотя и не сразу понял где. Филип подался вперед, пока его ресницы не коснулись неровного края трещины.
Не привиделось ли ему? Нет-нет, он абсолютно уверен. Там что-то есть. Мало-помалу его глаза привыкли к мраку. В трещине виднелось другое помещение. Взгляд Филипа как раз уперся в противоположную стену комнаты, которая полностью повторяла ту, в которой стоял он сам.
Однако, несмотря на увиденное, разум говорил ему, что это невозможно. Филип отступил от стены и попытался разобраться, но не мог.
Его комната находится в торце дома. Стена с трещиной — наружная; к их дому не примыкает никакой другой. С этой стороны нет ничего, кроме дорожки, ведущей к каретному сараю в тени раскидистого платана. Филип запутался было в этих противоречащих друг другу действительностях, как вдруг в трещине что-то мелькнуло.
Филип поколебался, затем робко подался вперед и заглянул туда, и, хотя комната никуда не делась, там было пусто. Он шагнул вперед, снова приник лицом к стене и, прищурившись, уставился в трещину.
Он надеялся, что при более тщательном рассмотрении все это окажется иллюзией, игрой воображения, но нет. Невероятно, но он отчетливо видел за стеной еще одну комнату, и больше того — в ней кто-то был.
У дальней стены просматривался силуэт высокого худого человека, одетого во все черное. Он стоял к Филипу спиной и тоже будто разглядывал трещину в стене своей комнаты.
Филип охнул, и человек в черном стал медленно и нерешительно поворачиваться на звук его голоса. Сердце Филипа колотило в его грудную клетку будто боксер без перчаток, но оторвать взгляда он не мог.
Человек полностью повернулся к нему, но Филип не мог различить его лица. На верхнюю часть его тела падала тень, хотя было неясно, что ее отбрасывает. Человек будто нес ее с собой. Он стоял, слегка наклонив голову, будто кого-то слушая, его руки подергивались. И вдруг он решительно направился прямо к Филипу. Тот отскочил от стены, врезался в кого-то спиной и в ужасе закричал.
— Так, — сказал кто-то позади него. — Что тут случилось?
Филип указал на стену, но, как ни старался, никак не мог произнести нужные слова.
— Т-т-там к-к-кто-то есть! — наконец выпалил он.
Томми фыркнул.
— Где? — спросил Бенсон. — О чем это ты? С тобой все нормально, парень?
— Там, за стеной, — ответил Филип уже чуть смелее, увидев, что Бенсон на его стороне. — Я видел его в трещине.
Бенсон посмотрел на пол и увидел кусочки штукатурки, которые отвалились от стены, когда Филип вытащил из нее кусочек пергамента.
— Так-то ты нам не мешаешь, а? — сказал Бенсон холодно. — Эта трещина велика и без того, чтобы ты еще ее расковыривал. Ты, что ли, считаешь, что это весело? Прибавить нам, работягам, еще забот?
— Но с другой стороны…
— Нет там ничего с другой стороны, кроме вонючего лондонского воздуха, — рассердился Бенсон. — Томми, приготовь клейстер и принеси рулон обоев. Давай-ка приниматься за комнату, а не то юный джентльмен обрушит тут все прямо на наши головы.
— Разве не нужно сперва замазать трещину? — спросил Филип.
Бенсон положил широкую ладонь Филипу на плечо и решительно вывел его из комнаты.
— Иди-ка по своим делам, — сказал он, — и дай нам поработать. Ну, парень, бывай.
Затем он подтолкнул Филипа — довольно сильно — и вернулся в комнату.
Мать Филипа немного удивилась, когда он сказал, что ни за что не будет спать в комнате, которая ему так нравилась, и что он, несмотря на все прежние жалобы, намерен остаться в гостевой спальне.
Ее также раздосадовало заявление сына, что они должны переехать при первой же возможности, потому что в доме водятся привидения. Поминутно вздыхая, причем вздохи делались все громче, она выслушала какую-то чепуху о трещине в стене и о том, что, по словам Филипа, он в ней видел.
Мать Филипа всегда с опаской относилась к детям и их буйному воображению, и мужу пришлось использовать всю свою силу убеждения, чтобы уговорить ее завести ребенка. Когда оказалось, что Филип, к счастью, воображения лишен, она испытала немалое облегчение. Перемена в характере сына ее встревожила.
Отец Филипа решил, что самое лучшее — поменять комнаты. Если Филип не хочет жить в мансарде, она будет гостевой. Филип останется там, где спит сейчас, они только отделают эту комнату более подходящим образом. Тем более что мансарда, которая предназначалась Филипу, больше, так что затруднений никаких.
Филип больше не стоял на пороге комнаты, где работали Бенсон и Томми, а поспешно проходил мимо нее. Во-первых, не хотел смотреть на жуткую стену и зловещую трещину. Во-вторых, чтобы ему ничего не мог сказать Бенсон, который явно наслаждался тем, как Филипу неловко.
В конце концов Бенсон навесил дверь, и наблюдать за работами стало невозможно. Филип иногда останавливался в коридоре и смотрел на дверь и свет, который из-под нее сочился.
Теперь, когда за Бенсоном и Томми не наблюдал ни Филип, ни их наниматели, они в два счета закончили комнату и принялись за вестибюль и лестницу, как велела мать Филипа.
Филип стоял в коридоре на верхнем этаже, пока рабочие выносили из комнаты инструменты и освобождали ее. Томми подмигнул ему. Они оставили дверь открытой. Филип помедлил, но любопытство победило страх, и он шагнул внутрь.
В только что окрашенную и оклеенную обоями комнату лилось солнце, освещая парящую в воздухе плеяду пылинок. С тех пор как он побывал здесь последний раз, комната совершенно изменилась, и Филип подумал, что находится в совсем другом помещении.
Он знал, что трещина, должно быть, все еще там, под слоем обоев, но так совсем не казалось. Она словно никогда и не существовала, как не существовали и комната за ней, и таинственный жилец. Словно это в разуме Филипа появилась трещина, словно надломилось его воображение.
Он все равно ни за что не хотел бы спать здесь, но находиться в комнате было удивительно приятно. Филип ухмыльнулся, довольный, что ему удалось преодолеть страх перед этим местом.
Вдруг дверь за его спиной захлопнулась, и Филип подбежал к ней. Он подергал дверную ручку, но ее словно кто-то держал с другой стороны, и она не поддавалась.
— Мистер Бенсон! — закричал Филип, уверенный, что это
