Алексей Егорыч. Так как же?
— Ты ведь и своего приварка лишишься.
— Приварок, лавандер, подъем — будто нищие, доходы считаем, обираем сердобольных и наивных и считаем по копейке. Заунывно и без куража.
— Твой кураж-то в чем?
— Игра, Алексей Егорыч. Игра с людьми, игра людьми. Выигрывает самый умный и самый изобретательный.
— Как ты.
— Как я. Иначе бы и не играл. И хватит о лавэ. Нечего прибедняться. Худо-бедно на наркотическом толкуне мы монополисты. Главное: фирма «Спи спокойно» должна заснуть вечным сном. Пока мы тут порожняк гоняли, ты, как я понимаю, все прикинул. Что решил?
— Есть у меня один планчик, Глебушка.
* * *
Видимо, полюбилось это местечко Карику и Ольге. Они мирно сидели за столиком, чинно прихлебывали кофеек и о чем— то разговаривали. Кофейня эта — на просвет, сугубо стеклянная, и Василий, стоя у одноместных будочек платного сортира (как бы в очереди), мог спокойно наблюдать за этой беседой.
А там допили кофеек, мило улыбнулись друг другу, и Карик, попрощавшись, покинул заведение. Василий увидел, как он исчез в дверях метрополитена, и перевел взгляд на кофейню, на Ольгу. Та не собиралась уходить: подошла к стойке, снабдилась еще одной чашечкой и пристроилась к столику— стояку. Василий в легком раздражении машинально хлопнул ладонью по железной стенке бундесрата.
— Гражданин, если так невтерпеж, проходите без очереди, вон кабина освободилась, — смилостивилась сортирная ключница.
Василий развернулся и направился в кофейню. Сзади захихикали две девицы, стоявшие в очереди. Но входить в кофейню уже не надо было: на высокой приступочке его встречала Ольга.
— Заждался, Василек? — спросила она участливо.
— Ужимки и прыжки! Ужимки и прыжки! Без этого нельзя?
— Не поняла. О чем это ты?
Не до словесной перестрелки было Василию.
— Ладно. Проехали. И нечего тут светиться. Пошли.
Они устьем Комсомольского проспекта шли мимо строя магазинчиков.
— Тебе это сразу передать? — Ольга на ходу снимала с плеч рюкзачок.
— В машине. А сейчас давай подробности.
— Он в полном кобзоне. Кофемолит, что на лягушку с икрой вышел и теперь ему любой наш заказ — с полпинка.
— Остынь, Оля. И посмотри внимательнее: это я, Вася, а не шенопал Карик. Со мной можно по-русски.
— Шенопал — это по-русски? — невинно поинтересовалась Оля.
— Ты ему заказ сделала?
— Он сам предложил. На сто тысяч с их серьезной скидкой.
— Ого! Скорее всего, это выход на коренного.
— Соглашаться? Я взяла сутки на размышление. Завтра я опять с ним встречаюсь.
— Скажешь, что товар анализ не прошел. И проси еще сутки.
Они подошли к торговому центру с удивительным названием «Азбука вкуса», где была автомобильная стоянка, на которой их ждал неприметный «фольксваген». Уселись на переднем сиденье, и она, сняв с плеч рюкзак, передала ему сверток. Он небрежно кинул его в бардачок и, возвращая руку на баранку, попутно погладил ее коленку. Сказал, включая мотор:
— Ты давно меня не навещала, Оля, — просяще сказал.
— Ты давно меня не приглашал, Вася, — насмешливо ответила она.
— Ко мне, да? — обрадовался он.
— Сегодня не получится. Жду гостей.
— Может, гостя?
— Да ты ревнивый!
— Я не ревнивый, я информированный. Сегодня днем на твоей «хонде» прибыл Дмитрий Колосов. Он твой гость?
— Дима подгонит «хонду» к половине двенадцатого.
— В двадцать три тридцать, — поправил ее Василий. Глянул на часы: — Так поздно для того, чтобы сразу от «хонды» — в койку?
— По-моему, ты пошляк, Вася.
— Извини. Поехали? Я тебя прямо к «хонде» доставлю.
Она открыла дверцу, нацепила рюкзачок на спину.
— Я лучше на метро.
— Почему же это лучше?
— Не хочу, чтобы ты наделал глупостей.
Он ухватил ее за лямки рюкзачка, чтобы не ушла, чтобы успеть высказаться:
— У меня, кроме тебя, в жизни никого нет. Что мне сделать, чтобы вновь завоевать тебя?
— Не завоевывать, — она бегло поцеловала его в щеку и выпрыгнула на асфальт. Склонилась, чтобы увидеть его глаза, улыбнулась: — Завоеватели не пользуются любовью у завоеванных. Будь здоров, Василий.
* * *
Дима, полуприсев сбоку на сиденье «хонды», смотрел, как, свернув в переулок из-за угла, на полурыси приближалась к подъезду Ольга. Дима был в стороне, в тени от козырька соседнего крыльца. Со стороны и смотрел. Ольга дорысила до своей двери, растерянно огляделась. Глаз-алмаз сразу же просек тусклое сиянье «хонды».
— Ты чего спрятался? — спросила она недовольно.
— Тебя боюсь, — непонятно даже для себя ответил Дима. Но она поняла. По-своему:
— Агрегат, что ли, покорежил?
— Держи свой агрегат! — предложил он и ловко толкнул мотоцикл, который покатил прямо на нее. Она еле успела увернуться и перехватить «хонду» за рога. Дима оказался рядом почти одновременно с агрегатом и деловито поцеловал Ольгу в щеку.
— Байк подкинул, чтобы я не сопротивлялась? — осведомилась она.
— А ты хотела сопротивляться?
— Да надо вроде для проформы. — Она притянула рукой его за ухо и поцеловала. Тоже в щеку. — Могу в гости пригласить, но предупреждаю: олды в дупле.
— И разговаривать надо будет?!
— Еще как! Они профессиональные собеседники.
— Тогда расстанемся друзьями. Давай я машину в подъезд загоню.
— Слушай, покатай меня! — вдруг осенило Ольгу. — Или я тебя. По открытой скорости соскучилась.
— Я, — твердо решил Дима. — Ты без шлемака.
— Поехали, — приказала Ольга и влезла на заднее сиденье.
— Куда?
— Куда глаза глядят.
— А куда глядят твои глаза?
— Стоп, — грустно сказала она. — Этот разговор я уже проходила.
Уселись, и «хонда» тронулась. Пользуясь малой пока еще скоростью, он смог спросить, не оборачиваясь:
— Так все же куда, девушка без адреса?
— Все же ко мне в гости, — сказала ему в ухо.
— Не врубинштейн.
— Фазер-мазер — с дачи, мы — на дачу.
— Гости съезжались на дачу! — заблажил Дима и дал настоящую скорость.
От Остоженки через Пречистенку и Гагаринский к Сивцеву Вражку, поворот — и свободным уже Садовым. Когда по ее указанию на Сухаревке сделали разворот на сто восемьдесят градусов, он крикнул:
— Опять Ярославское! Далеко?!
— Чуть ближе Ярославля.
— Тогда держись!
Промелькнул Крестовский мост, потом мост над железной дорогой у Северянина, миновали МКАД. За Королевым на путепроводе она подсказала:
— Сразу направо.
Первый городок, второй городок, шлагбаум, Клязьма, и пошли старинные дачные места. На пятачке у Новых горок «хонда» замерла. Освещенная тремя фонарями площадь была началом зеленых улочек, расходившихся во все стороны.
— Теперь пешком метров триста, — распорядилась Ольга.
— Почему пешком-то?
— Чтобы соседи не заметили. Они мою нравственность блюдут. Чуть что — сразу родителям по телефону: мол, дочка-то ваша, а?
Ольга открыла калитку, и они бесшумно вкатили «хонду» на участок. Советских времен еще, но вполне ухоженная деревянная дача. Ольга открыла дверь. Вошли. Тьма.
— Электричество тоже включать не будем? — почему-то
