меньше, а при их изготовлении люди стали предпочитать известняку кварц. Возможно, всё это было вызвано извержением вулкана Тоба на Суматре, случившимся 74 тыс. л.н. и вызвавшим пик оледенения. Экваториальную Африку катаклизм затронул в минимальной степени, но, как видно, тоже не прошёл бесследно. Да и леса с этого времени начали редеть, что, видимо, способствовало заселению людьми. Начиная со слоя 16 следов человеческой деятельности резко становится больше. Диалектически получается, что извержение Тобы подкосило людей в краткосрочной перспективе, но дало большие возможности в долгосрочной. Исчезновение лесов шло плавно, пока с окончанием ледникового периода всё снова не заросло, так что сейчас вокруг Панга я Сайди снова цветут влажные прибрежные джунгли.
Культура Панга я Сайди представляет собой типичный средний каменный век, плавно переходящий в поздний каменный век. Особенно замечательны местные украшения. В древнейших слоях 18 и 17 люди только начинали использовать охру, в слое 16 продолжается применение красной охры и появляется первая подвеска из раковины каури Conus. В более поздних отложениях творчество расцветает: в слое 9 (33 тыс. л.н.) в моде были бусы из раковин Conus, в слое 8 (25 тыс. л.н.) – колечки из скорлупы яиц страуса, в голоценовых слоях 1–5, а особенно в слое 3, – колечки из раковин Volvarina, Monetaria moneta и M. annulus. Конечно, и в остальных слоях есть подобные вещи. Кроме того, обнаружены клык свиньи с бороздками, кость ноги с двумя параллельными рядами поперечных надрезок и другая – с глубокой поперечной зарубкой, пара фрагментов рёбер с 18 и 11 насечками, принесённый откуда-то зашлифованный ростр белемнита.
Всё это – отражение развития мышления и усложнения общества. Прямо на глазах начинает бурлить фантазия. Люди перестают быть сугубо практичными потребителями, а становятся творцами. Об этом же свидетельствует и скорченное погребение трёхлетнего ребёнка, совершённое в самом начале заселения пещеры, во время формирования слоя 18 Панга я Сайди.
Неспроста Ю. Е. Берёзкин, сопоставляя мифы разных народов мира, надёжно показал, что наиболее древними и универсальными являются сказания о происхождении смерти. Ровно одни и те же рассказы с минимальными изменениями мы слышим в Африке и Австралии, Меланезии и Полинезии, Индии и Сибири, Северной и Южной Америке и в других местах. Особенно важны чёткие мифологические связи из Африки через Индию, Индокитай и Индонезию в Австралию, ведь этим путём люди прошли около полусотни тысяч лет назад. Получается, что уже тогда люди, сидя у ночного коста в гроте, рассказывали друг другу страшные байки, а мы знаем, о чём они говорили!
Литература
Берёзкин Ю. Е. Африка, миграции, мифология. Ареалы распространения фольклорных мотивов в исторической перспективе. – СПб.: Наука, 2013, 320 с.
d'Errico F., Pitarch Martí A., Shipton C., Le Vraux E., Ndiema E., Goldstein S., Petraglia M. et Boivin N. Trajectories of cultural innovation from the Middle to Later Stone Age in Eastern Africa: personal ornaments, bone artifacts, and ocher from Panga ya Saidi, Kenya // Journal of Human Evolution, 2020, V. 141, № 102737, pp. 1–25.
Roberts P., Prendergast M. E., Janzen A., Shipton C., Blinkhorn J., Zech J., Crowther A., Sawchuk E. A., Stewart M., Ndiema E., Petraglia M. et Boivin N. Late Pleistocene to Holocene human palaeoecology in the tropical environments of coastal Eastern Africa // Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology, 2020, V. 537, № 109438, pp. 1–18.
Shipton C., Roberts P., Archer W., Armitage S. J., Bita C., Blinkhorn J., Courtney-Mustaphi C., Crowther A., Curtis R., d'Errico F., Douka K., Faulkner P., Groucutt H. S., Helm R., Herries A. I.R., Jembe S., Kourampas N., Lee-Thorp J., Marchant R., Mercader J., Marti A. P., Prendergast M. E., Rowson B., Tengeza A., Tibesasa R., White T. S., Petraglia M. D. et Boivin N. 78,000-year-old record of Middle and Later stone age innovation in an East African tropical forest // Nature Communications, 2018, V. 9, № 1832, pp. 1–8.
32. КАЛЛАО
ПИГМЕИ В СТРАНЕ ПИГМЕЕВ
(ФИЛИППИНЫ, ОСТРОВ ЛУСОН; 66,7 ТЫС. Л.Н.)
Склоны гор вдоль реки зеленели и цвели. После дождя вечно туманное небо прояснилось, и яркое солнце осветило блестящий пейзаж. Палевые скалы едва проглядывали сквозь изумрудные ветви. Там и сям в малахитовой чаще ярко блестели красные, розовые, оранжевые, жёлтые и белые цветы. Лепестки широкие и узкие, короткие и длинные, ровные и завитые, некоторые с хохолками пестиков и тычинок, благоухающие всеми ароматами – все они привлекали посетителей. На глянцевых листьях, светящимися мириадами капель, сушили свои крылья бабочки – крошечные, еле видные, и огромные, размером с птицу.
Пронзительно-голубые и лимонно-жёлтые, тёмно-бурые и прозрачно-белые, бархатно-чёрные и блестяще-зелёные, однотонные и пёстрые – они вспархивали цветным водоворотом и вновь садились, медленно складывая крылышки за спиной. С бабочками за нектар соревновались птички – столь же яркие, но куда более целеустремлённые.
Куда скромнее выглядели и вели себя звери. Пепельно-чёрные свинки с густыми длинными гривами вдоль спины и белыми бакенбардами рылись своими бугристыми мордами в листве. Чёрно-бурые бычки тамарау тихо паслись среди зарослей. Их короткие толстые рожки едва возвышались над невысокими кустиками. Никто из них не прятался. На острове был лишь один вид хищников, и они почти не обращали внимания на злых свиней и буйволов.
Группа маленьких человечков с бамбуковыми копьями пробиралась сквозь джунгли. Их совершенно не интересовали цветы и бабочки. Яркие птицы в кронах их тоже не волновали – добраться до них пигмеи не могли. У них была одна цель. Ближе к реке люди замедлились и стали более скрытны. Осторожно раздвигая ветви, пигмеи заметили добычу. На поляне паслись коричневые олени с почти чёрными головами и небольшими рожками. Они прядали ушами и посматривали по сторонам. Как и все звери на этом острове, олени тоже были почти незаметны даже в низких зарослях. Люди молча переглянулись и пригнулись, совершенно скрывшись в листве…
Улики
Сведения о древнейших филиппинских жителях крайне скудны. То ли исследователи пока не добрались до самого интересного, то ли сами троглодиты были крайне просты и незатейливы, так что не оставили ярких следов своей жизни. А жили они как на курорте.
В пещере Каллао на северо-востоке острова Лусон, в провинции Кагайян, раскопаны свидетельства жизни предшественников современных филиппинцев. Самые интересные находки относятся к слою с датировкой 66,7 тыс. л.н. К этому времени более древняя фауна со слонами и стегодонами уже вымерла, отсечённая слоем с тектитами. Новая фауна была довольно скромна и почти современна: лесные крысы Batomys, мелкобарабанные крысы Apomys microdon, филиппинские бородавчатые свиньи Sus philippensis, карликовые буйволы типа Bubalus mindorensis или B. cebuensis. Подавляющее число костей – больше 90 % – принадлежит филиппинским оленям-замбарам Rusa marianna. Как и в прежние времена, на Лусоне совсем не было хищников. Кроме, конечно, людей.
Карликовый буйвол Bubalus mindorensis
Возможно, родство лусонских пигмеев вырисовывается благодаря исследованию генетики древних обитателей Алтая и современных жителей Филиппин. На Алтае в Денисовой пещере найдены зубы и фаланга, генетика которых оказалась отличной и от нашей, и от неандертальской
Олень-замбар Rusa marianna
А вот люди были странны – и своей культурой, и сами по себе. Для начала в древних слоях Каллао совсем нет каменных орудий труда. При этом следы орудий на оленьих костях видны отлично. Этому парадоксу есть два альтернативных объяснения: либо жители Каллао очень любили генеральную уборку (что чрезвычайно маловероятно), либо они пользовались деревянными орудиями. Учитывая место действия, скорее всего, это были орудия из бамбука. Концепция «бамбуковой культуры» выдвинута уже лет сто назад. До сих пор проблема была в поиске доказательств. В науке мало придумать отличную идею, надо ещё привести в её пользу хорошие аргументы. И вот в Каллао свидетельства бамбуковых орудий хотя и косвенные, но лучшие из всех пока
