возвращаюсь к девчонке с заправленными за ушки короткими волосами.
Бросив взгляд на себя и убедившись, что полностью одета, сажусь в постели. Чувствую головокружение, сухость во рту и дикую жажду.
— Новенькая? Добро пожаловать в семью! — продолжает незнакомка с хитрыми карими глазами. Очень знакомыми карими глазами.
— В-в … семью? — переспрашиваю, щурясь.
Я сейчас не в том состоянии, чтобы адекватно соображать.
— Да! Я — вот, самая молодая наложница, а самой старшей — 17. А тебе сколько?
Боже! Что она несет? Я ничего не понимаю. Мои глаза начинают лихорадочно метаться по комнате, пытаясь сопоставить услышанное к увиденному. Какая наложница?
Девчонка зажимает губы, но не сдержавшись прыскает, а потом и вовсе, заваливаясь на кровать, начинает бессовестно хохотать.
Что за…?
Прикладываю кончики пальцев к вискам и пробую растирать. Если я нахожусь в каком-то алкодурмане, то этому бреду есть объяснение. Если же всё наяву, то я, определённо, тронулась умом. Или она.
— Да расслабься, шучу я! Ой, не могу, — вытирает слезинки в уголках глаз. — Я — Габриэла, — протягивает мне руку. Пожимаю и морщусь от приторности имени. — Но ты можешь называть меня Габи или Галей. А ты кто? — и снова начинает закатываться смехом.
Девчонку явно не интересует мое имя, и она точно на какой-то понятной только ей волне.
— Юля, — неуверенно произношу и пытаюсь понять, что она такое. — Ты кто?
— Я? Дочка хозяина этой комнаты. Папа разве не рассказывал обо мне? — округляет глаза.
Папа? Слово режет мой слух, отдаваясь острой болью в грудине.
— К-Константин Николаевич? — уточняю. Вдруг Романов приволок меня не к себе домой, а сдал сутенерам?
— Оу, как у вас всё запущенно! Он тебя тоже по отчеству называет? Это, типа, у вас игры такие? — поигрывает бровями.
Боже, мне хочется вымыть ее рот с мылом! Я — не ханжа, но даже для меня это как-то стремно — обсуждать с девчонкой, явно несовершеннолетней, личную жизнь ее взрослого отца.
— Ты спишь с ним? — продолжает беспардонная девица.
Ну это уже слишком! Я — далеко не ангел, а эта девчонка и вовсе без тормозов!
— Да! — рявкаю. Не на ту напала, малышка, я тоже та еще шутница! — И теперь я буду жить с вами, — выкуси!
Девчонка изгибает бровь, удивляясь такому наглому заявлению, но стойко принимает удар.
— Что, у вас прям любовь-любовь или отец для тебя очередной папик, из которого можно тянуть бабки?
Смотрю на девчонку, хлопая глазами. Это что за такие нездоровые отношения у дочери с отцом, если, конечно, мелкая не врет? С консервативным до скрежета зубов Романовым эта баламутка не вяжется.
— Слушай, Галя, я с удовольствием с тобой поболтаю, если ты будешь человеком и принесешь мне воды. И таблетку от головы, — добавляю. Очень нагло с моей стороны, но богобоязненных в нашей с ней компании нет, это мы уже уяснили. Да и башка гудит, точно спортивные трибуны.
— Я — Рита.
— Ты же говорила, что тебя…черт…как там… — пытаюсь вспомнить заморское имя, — Габриэла зовут?!
— Я не говорила такое, — пожимает плечами, но встает с кровати и подходит к двери. — Воды принесу, а вот где у нас таблетки лежат, я не знаю. Сейчас мама придет, поищет.
— К-какая мама? — сглатываю резко образовавшийся вязкий ком в горле.
— Ну которая в магазин пошла. Сейчас придет, не волнуйся.
Да я не волнуюсь. Чего уж там.
Я всего лишь, мать твою, в шоке…Таком объемном, обездвиживающем шоке!!!
— Ло-оол! — прыскает девчонка в дверях и от смеха сгибается по полам. — Рофлить тебя — особое удовольствие! Ты бы видела свое лицо! — обхохатывается девчонка. Я вообще ничего не понимаю. Она вскружила мне голову, и я окончательно теряюсь в этой смеси из правды и ее глупых подколов. — Расслабь булки, мать с отцом в разводе! — уносится.
И что это было?
Бегло осматриваю комнату, не зацикливаясь на деталях. Скупо, сдержанно и лаконично. Дорого и богато. В стиле Романова. Вот только девчонка с колечком в носу выбивается из его мира правильности, идеальности и порядка, потому что она — ни черта не идеальна!
Вскакиваю с кровати, выдергивая вместе с кучей волос резинку.
Не знаю, что мне делать. В таком состоянии мой мозг не в состоянии систематизировать и обрабатывать такой поток утренней информации.
А ее слишком много. Слишком.
У него есть дочь…
Зашибись.
И почему меня это так удивляет? Потому что я была уверенна, что у него никого нет? Я совершенно ничего о нем знаю, но поступаю безрассудно, навязывая себя, когда как, возможно, у него есть семья. Жена…
Эта Галя или Рита, чёрт бы ее побрал, сказала, что Романов в разводе. Можно ли ей верить?
Моя голова идет кругом, а мысли вбрасываются точно пульсирующий кровяной поток.
Вот, Сурикова, и настал тот момент, о котором спрашивала Рюмина. Что мне делать, если у него окажется семья? Но Романов не выглядит человеком, способным притащить в свой дом девку с улицы, если бы в соседней комнате варила борщ его законная жена. Да он так же не выглядит человеком, который воспитал такую нахрапистую дочь. Поэтому…
— Уже уходишь? — в дверях появляется девчонка со стаканом в руке и упаковкой обезболивающего. Только сейчас замечаю, что она гораздо выше меня и, в целом, очень даже милая. Если бы не дьявольский характер. Так ведь и ты, Сурикова, далеко не скромная послушница. — На, вот, держи.
— Спасибо…Рита? — забираю у нее стакан и таблетки.
— Рита, Рита, — усмехается девчонка. — Мне нравятся твои волосы, — вдруг касается моих распущенных волос, а у меня вода чуть носом не идет.
Улыбается так блаженно и не поймешь, то ли снова рофлит, то ли реально говорит.
Делаю глоток и глотаю таблетку.
— А мне твои ушки, — бросаю ответочку, раз уж мы решили нежничать.
— Эй, это было обидно, — мрачнеет Рита.
— Нисколько. Они и правда зачетные! Как у эльфийских принцесс! — у девчонки необычная форма ушей, такая интересная и привлекающая внимание. От кого они у нее? Точно не в Романова. В мать?
В груди болезненно сдавливает, когда представляю, что у Костюма есть жена или была. Своя жизнь, в которой меня не было. И я ревную его. Ревную к той самой жизни, которая скрывается за его дорогими пиджаками. Раздражаюсь, понимая, что у него была женщина и, возможно, он ее любит или любил, а у меня ни разу не было мужчины, потому что я ждала его. Я, черт возьми, ждала его!
Пока я ждала, у него появилась целая взрослая дочь! Ревную! К прошлому его и настоящему. Никогда не ревновала Свирского, бесилась,
