поступков и выкинуть блондинчика из головы. Легко сказать! Даже здравые размышления о том, что наши отношения заранее обречены, так как Этеле все равно скоро уедет, мало меня утешали.
Изольда тоже не на шутку разобиделась. Прежде она не могла и предположить, что кто-то может ее так запросто продинамить. Выждав несколько дней, сама начала названивать Даниэлю, но все попытки были тщетны, к тому же больно били по ее самолюбию. Наконец терпение подруги лопнуло и, послав венгра по всем известному адресу, Иза стала подыскивать ему замену. Благо рядом всегда крутилась пара-тройка «запасных игроков».
Я же, погрустив еще пару дней, вспомнила, что не за горами знаменательное событие, юбилей универа, и всецело ушла в подготовку к празднику. Поиски информации для доклада отвлекли от мыслей об Этеле и нательной живописи, что продолжала появляться у меня на щиколотках. Бабушка на связь выходить не спешила. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Во время своих ежегодных отлучек она старалась отгородиться от семейных проблем и намеренно выключала телефон.
Накануне торжества я заперлась у себя и, обложившись кипой бумаг с кладезем мудростей, что мне удалось нарыть, уже не знаю какой по счету раз принялась перечитывать свою речь. Но стоило представить, что стою на сцене, а передо мной толпа зрителей, с любопытством разглядывающих меня, словно диковинную зверушку, как весь запал куда-то исчезал. Господи! И надо же было согласиться на эту авантюру! До сих пор не пойму, кто меня тогда за язык тянул.
От печальных мыслей отвлек телефон. Оставленный в вибрационном режиме, он начал дергаться, словно припадочный, и чуть не свалился с тумбочки. На экране появилась улыбающаяся физиономия любимой подруги.
– Через полчаса в универе, – лаконично сообщала Иза.
Черт! Совсем забыла, что попала в почетный список принудительных добровольцев и должна сегодня вечером с остальными «счастливчиками» украшать конференц-зал.
Наводить порядок времени уже не было, поэтому я просто сгребла все листы в кучу и оставила их на кровати, справедливо рассудив, что убежать им все равно не удастся. Тогда я даже не могла предположить, чем обернется моя беспечность, тем более прецеденты уже имелись. Но, видно, меня жизнь еще мало учила.
Выбежав на улицу и ощутив на лице холодные прикосновения дождя, пожалела, что не бросила в сумку зонтик. Напомнив себе, что не сахарная, припустила к ближайшей остановке. Не успела пересечь дорогу, как нос к носу столкнулась с Этеле. И что это, интересно, мы тут забыли?
Замерла, не зная, как реагировать: то ли изобразить гордую неприступность, то ли холодное равнодушие, но глупое сердце забилось от радости.
Ну уж кидаться в его объятия я точно не стану! Приказала себе двигаться по заданной траектории и ускорила шаг.
– Опять убегаешь, – нагнав меня, с легким укором сказал венгр.
– Нет, я опять спешу, – придав голосу побольше твердости, ответила я.
– Настолько, что даже нет времени поприветствовать старого друга?
Уже в старые друзья записался. Действительно не понимает или придуривается? Считает, можно запросто пропасть на неделю, а потом появиться как ни в чем не бывало, и надеется, что я запрыгаю выше крыши? Как бы не так!
– Вынуждена тебя разочаровать, я не из тех девушек, которые бегут по первому зову, стоит только их поманить. Извини, но мне некогда!
– Эрика, я работал, – это прозвучало как упрек.
Надо же! Я же еще и виновата. Молодец, Этеле! Правду говорят, лучшая защита – это нападение.
– Не забыла, что привело меня в Россию? – продолжал оправдываться он.
Отступая назад, посоветовала своему как бы старому другу:
– Ну так, может, вернешься к своей чрезвычайно важной работе и перестанешь отвлекаться на неважные мелочи, вроде меня? – Поежившись от пронизывающего ветра, процедила: – Не смею больше задерживать.
Перешла было на бег, чтобы поскорее укрыться от непогоды под козырьком остановки, но Этеле так просто сдаваться не собирался и бесцеремонно преградил мне дорогу.
– Ну чего ты завелась? Я на самом деле был занят, да и тебе, уверен, скучать не пришлось. Не хотел мешать работе над докладом.
– Откуда узнал? – уже более спокойно проговорила я.
– От своих тайных агентов, – смешно сощурился венгр.
– Может, рассекретишь их имена?
Поняв, что я начинаю оттаивать, Этеле широко улыбнулся:
– Давай подброшу. Или тебе больше по душе прогулки под проливным дождем?
Оценив обстановку и расстояние до университета, позволила себя уговорить и юркнула в припаркованную у обочины «десятку».
Этеле вызвался разделить со мной незавидную роль декоратора-прибиральщика в обмен на прощение и мое согласие провести с ним остаток вечера. К своему и его разочарованию мне пришлось отказаться, сославшись на предстоящую бессонную ночь в компании с докладом. Зато после торжества пообещала быть в полном его распоряжении.
Но это я, наверное, переборщила. По лицу венгра расползлась довольная улыбка. И что это он себе вообразил?
В вестибюле на секунду задержалась возле зеркала, и мой провожатый первым вошел в зал. До меня донесся восхищенный возглас дочки олигарха, Вероники Князевой, к которой я уже давно испытывала стойкую антипатию. Впрочем, Ника ко мне питала не менее «теплые» чувства.
– И каким ветром такого красавчика занесло в наши края?
Вопрос остался риторическим, потому как я, правильно оценив ситуацию, поспешила вмешаться и по-хозяйски подхватила этого самого красавчика под руку. Чтоб Ника не разевала рот на чужих парней.
Зеленея на глазах от неслыханной дерзости с моей стороны, Ника решила немедленно воспользоваться предоставленными ей полномочиями и начать нами командовать. И какой только дурак назначил ее старшей? Она и без того земли под собой не чувствует.
– Эрика, будешь украшать сцену. Давай, шевелись!
Наградив моего спутника еще одним многозначительным взглядом, Вероника поманила меня за собой. Иза, завидев венгра, тут же утащила его за кулисы, чтобы подвергнуть допросу с пристрастием. Заранее посочувствовав Этеле, я поплелась за командиршей.
Вскоре уже носилась по залу, вся увешанная гирляндами и прочей мишурой, со скотчем в зубах и ножницами подмышкой, а Ника тем временем, закинув ногу на ногу, с важным видом руководила процессом, то есть налево и направо раздавала приказы подневольным трудящимся.
Всякий раз, когда ее визгливый голос взмывал к потолку, у меня начинали чесаться руки и появлялось непреодолимое желание запустить в нее чем-нибудь тяжелым.
– Рика! – заверещала в очередной раз Князева. – Опять криво прилепила! Сейчас же переделывай! – Видя, что никакой реакции с моей стороны не последовало, зашлась от злости: – Ну почему ты такая косорукая?!
На сей раз самовнушение – плевать на ее слова с высокой колокольни – не возымело действия.
«Ну хватит!» – свирепо подумала я. Сейчас спущу эту звездульку с
