любви. Прямо как тебе. Я Перси и не замечала почти. А воскресла уже любимой. И влюблëнной.
— Влюблëнной?
— Ты бы знала, сколько времени он за мной присматривал, — голос Лекси стал звонче, а в глазах зажглись новые звëзды. — В школе опекал. Тайком домой провожал. Иногда на дерево залезал, проверяя, не умерла ли я во сне. В больницу приходил, когда родителей не было. Я это всё так ясно увидела, пока была мёртвой. И когда очнулась, сразу подумала, как сильно хочу его обнять.
Лекси опустила взгляд.
— Но когда очнулась я, то как раз умер он. Так странно — он ведь не сам… И не от болезни. Просто из-за меня, представляешь?
Ынбёль не представляла.
— А потом и он воскрес. Я сначала подумала, что это у всех так. А оказалось — только у нас, — она провела рукой по диванному ворсу. — Мы из больницы сразу сюда пришли. Перси уже знал, куда идти. На мне была больничная сорочка и белые тапочки. Они размокли по пути, и Перси меня нести пришлось. Было стыдно, но приятно. А тут нас все уже ждали — Эш нагадал. Он тогда только гадать умел, не предсказывать. Сказал, я вот-вот заболею. Джеб заставил выпить какой-то отвар, а Верховный отдал свои любимые джинсы. Сказал, чтобы за зад никто в темноте не укусил.
И говорила она это всё так тепло, что Ынбёль и сама прониклась. Насколько ей было известно, ведьмы, хоть и ценили друг друга, горячей любовью не пылали. Никто, кроме дружелюбной, немного фанатичной, но искренней Лекси. И теперь Ынбёль понимала — почему.
— Ты зря так про нас всех думаешь, — подытожила Лекси. — Я знаю, что думаешь. Но мы заботимся друг о друге. Даже Перси. Ты знала, что нас однажды поймали прямо во время ритуала? Поймали, утопили, а потом сожгли и закопали на окраине кладбища. Только Перси выжил. Выжил — и всем нам надгробные камни сделал. Крапиву драл, за могилами ухаживал. А потом тоже умер. Не думай, что у тебя здесь враги. Но если попросишь научить тебя целоваться — я возьму свои слова назад. Перси тебя убьëт.
Разговор двигался по такой сложной траектории, что Ынбёль уже укачало. Или это от нервов?
— Ты всё-таки сама сказала, — вздохнула она. — Неловко.
— Это было очевидно. Но я правда не думаю, что спасу хотя бы твой прах, если соглашусь, — Лекси задумалась на мгновение, а затем просияла. — Давай Перси попросим.
— А давай сразу Верховного, — истерично усмехнулась Ынбёль.
— Я не знаю, умеет ли он. А в Перси уверена, — её непосредственность пугала. — К тому же он уже здесь.
И за спиной действительно стоял Перси. Тёмный, как ворон, с жутчайшим спокойствием. Сердце Ынбёль встало так резко, что она свалилась с дивана.
— И давно ты здесь?
— Мг-м, — неопределëнно ответил Перси.
Ынбёль затошнило сильнее. Если Перси слышал весь разговор — добра не жди. Наверняка сейчас думает, с какого бы конца поджечь Ынбёль.
— Расслабься, — велел Перси. — Я только что выиграл у Эша предсказание, — он оскалился.
Зачем надо было выигрывать предсказание — Ынбёль не поняла, потому как обычно Эш раздавал их бесплатно.
— Я согласен. Но взамен ты разрешишь сделать с собой что угодно.
— Мне не нравится такая формулировка, — цокнула языком Лекси.
— Ты знаешь, о чём я. Мы это обсуждали, — пояснил Перси.
— А! — Лекси хлопнула в ладоши, ударив железными кольцами по пластиковым, и ободряюще улыбнулась. — Да. Я в деле. Давайте.
— А меня вы спросить не хотите? — жалобно уточнила Ынбёль.
— Эш видел ваше свидание. Ты не облажалась, так что всё уже решено, — Перси не выглядел как тот, кого хотелось поцеловать. Лекси звала его своим рыцарем, но по мнению Ынбёль он был похож на рыцаря, привыкшего рвать глотки и топить жертв в крови просто ради удовольствия.
Но также это означало, что, если Ынбёль сможет поцеловать его, храбрости для Эллиота ей точно хватит. Великолепная тактика.
— Погнали, — кивнул Перси и приблизился. — Тебе бы цвет волос поменять.
Он схватил Ынбёль за голову и прижался, целуя. Его губы были сухими и страшно горячими. Однажды Ынбёль врезалась в сетчатый забор и разорвала лицо, — ощущение точь-в-точь. Огонь. И крик ужаса на языке. Лекси следила за реакцией из-за плеча и посмеивалась, шелестя браслетами на руках.
Перси отстранился и посмотрел на Ынбёль недовольно.
— Так плохо? — спросила она.
— Ты нихрена не сделала, — Перси несильно стукнул её по лбу. — Сама же сказала — Эллиот взрослый. Значит и целоваться будет по-взрослому.
В словах Перси был смысл. Ынбёль стало завидно. Она завидовала и Перси, который внезапно оказался таким опытным и решительным, и Лекси, которая могла тренироваться ежесекундно. Былая гордость уступила место зависти. Опять. Чувство было привычным для Ынбёль, но конкретно сейчас оно её напугала.
— Я сейчас умру, — пискнула Ынбёль и, зажмурившись, первой ткнулась в губы Перси.
Почти что бросилась в огонь. Странно, что кровь изо рта ещё не полилась.
Ынбёль не сумела оценить, насколько Перси хорош в поцелуях, но одно могла сказать точно — ей не очень нравилось. Ощущалась открытая небезопасность. И власть. Перси был напорист, даже немножечко груб. Несильно прикусил Ынбёль губу и всë время прижимался ещë сильнее, будто бы отвоëвывал территорию. Может, дело в возрасте и желании похвастаться смелостью, но Ынбёль не нравилось. Он с ней скорее бился. Сражался, захлёбываясь. Она даже не поняла, как язык Перси оказался у неё во рту, но начало казаться, что остаться там должен только один из них. Откусит же, сто процентов откусит. Воздуха не хватало категорически — и совсем не от удовольствия. Если все поцелуи такие… Что ж, Ынбёль надо было о многом подумать.
Она честно пыталась повторять за Перси всё, что тот делал с её ртом, но ей отчëтливее хотелось это побыстрее закончить. Общую схему она уже усвоила.
— Никакого удовольствия, — закатил глаза Перси. — Но теперь ты не опозоришься сама и не опозоришь нас.
Ынбёль его мнение полностью разделяла.
— Время платы, — радостно напомнила Лекси, вмиг переняв хищный оскал парня.
Их оперативность восхищала. Перси почти за шкирку поднял Ван с дивана, и все трое, громко топая, переместились в комнату ведьм.
Ынбёль кинули на кровать. К фантикам, фруктовым костям и чему-то липкому.
— Не шевелись, — приказал Перси и скрылся в недрах шкафа.
— Да вы шутите, — пробормотала Ынбёль, когда Лекси уселась на неё сверху. Лицу стало ещё жарче, чем было в гостиной.
Лекси и Перси хитро переглянулись.
— Ты ведь знаешь, что говорят о ведьмах. Мы порочны и полны греха.
— Мужей уводим, девственниц
