раскинул платан на равнине, ольха — на уклоне,
Любит скалы крепкий самшит, иву гибкую тянет к воде,
Благоухает в горах кипарис, виноград священный — на склонах;
270 Ценит работу земля, что Палладово древо растит,
Тополь белеет, в родстве лотос с речною волною[229].
Гнется калина, своих испытуя упругость ветвей,
То вширь ползет, то узлом кизил свои вяжет побеги[230].
Аркой красивою дуб изгибается часто и клен,
Острые листья дрожат в кроне вечнозеленого дуба.
Пчелам Кекроповым тис особенно вреден всегда[231].
Дуб — воспитатель, и ель — гигант, тамариск низкорослый[232];
Страшен оружьем своим — шипами терновник грозит,
Иглица в той же броне и крушина: поостеречься
280 Только мозолистых рук стоит и той, и другой.
Дружбу водит с плющем бук, вяз нежен с лозою[233],
Лоно покинуть земли вереск отнюдь не спешит[234].
Гнется дугой бузина, надломить и смоковницу можно,
Все ж каждый кустик листве новой особенно рад.
Лес Алкиноев то сам собою растет, то от корня,
Или от семени, вот уж древо приносит плоды[235].
Осень-родительница улыбкою их одаряет,
Радостью полон и плод в тенистой листве молодой.
В тогу орех облачен, в морщинах карийская фига,
290 Фигу иную Адам и вслед еще грушу избрал.
Может в желудке поток, как известно, стреножить рябина.
С виду коттана бледна, ярко красен гранат,
Тверд у каштана наряд, персик же в шубе пушистой,
Слива в мягкой, как воск, коже недолго живет.
Дуб часто клонит к земле, к небу вершину возносят
Сосны, а малый орех пищу Филлиде дает[236].
Кедр приносит плоды с крепким тройным ароматом[237],
Круглые семена можжевельника перцу сродни.
Тянется к свету и рано цветами листву украшает
300 Тот, кто на верхних ветвях крепкий рождает миндаль.
Мирт у Венеры в долгу, благодарен и лавр Аполлону[238],
Каждый названьем своим в праве гордиться росток.
В чаще счастливой стоит особенно щедрое древо:
Миру с косматой главой этот неведом бальзам[239].
Смирны омывшись слезой, уже бездыханное тело
Тленья бежит, как бы вновь жизнь возвращая себе.
В дар персиянин принес Спасителю в знак преклоненья
Первым из всех фимиам: прекрасен его аромат.
Вот из земли восстает корица: сладка и снаружи,
310 Но в сердцевине своей слаще намного она.
Медики любят весьма целебные свойства алоэ,
Каплей янтарной течет она по твердой коре,
Как и смола Гелиад и кедра, как липкая камедь,
Что посылает араб[240], сочится ей и теребинт.
Много еще благовоний, достойных праздник украсить,
Индии жаркой земля, спаленная солнцем, родит.
Близко к Авроре лежит, к владениям собственным Эвра
Место на лоне земле, где буйно цветы расцвели.
Солнце, только взойдя, его нежно ласкает лучами,
320 Жар, народившись едва, не может его уязвить.
Там равновесье царит в воздухе, и благосклонно
Небо, цветами дарит оно почву и пышной травой.
Пряности все, ароматы, красоты со всех концов света,
Все наслажденья собрал укромный сей уголок.
Произрастают имбирь здесь и калган длиннолистый,
Бакхарис — близкий сосед душистого чабреца,
Вечным цветеньем аканф, как честью особой, отмечен,
Благоухающий нард отличные мази дает.
Бледен крокус, коль он пред пурпурным растет гиацинтом,
330 С кассией в битву вступить готов ароматный мускат.
По безмятежным лесам змейкой игривой струится,
Быстро меняя свое направленье, прозрачный ручей:
Корень древесный ему иль мелкая галька преградой
Станут — с журчаньем вперед легким стремится волна.
Этот, мне мнится, приют, влажный, цветистый, когда-то
Первый нашел человек, но гостем недолго здесь был.
Рощу сию создала с особой заботой Природа,
Дикая чаща в местах иных и случайно растет[241].
Лес Аонийский рожден очаровывать мысли поэтов,
340 Ида — чтобы создать для парисовой кражи корабль.
Зелень Арицию скрыла с ее вяло текущей водою[242],
На богатых травою холмах ветви раскинул Ликей.
Велеречивых приют мудрецов, жилище Платона,
Тень благодатным местам Академова роща дает.
Девять сестер Зодиак покинули вместе наклонный,
Славой своею их всех лес Пиерийский пленил[243].
Сень ароматную на Гринийской дарует вершине
Лавр и поэтам, и богу, который к ним благоволит[244].
Кроны деревьев в борьбу с самим небосводом вступают
350 В Индии[245], кельтов земля дубравами так же полна.
Сила к звездам несет покрытые соснами пики,
И на обоих морях ей виден блеск парусов[246].
Вастом владеет Турень, Арморика — Броселиандом[247],
Галльский в Арденнских лесах край достоянье обрел[248].
Виды дала овощам земля кожурою покрытым:
Нут — в италийской земле, боб же растет в Пуату,
Вот чечевица слепая[249], горох, бередящий желудок,
Темны у вики плоды, легка, как пушинка, фасоль.
Ранней тяжко пшенице, но поздняя полнится соком,
360 Строен легкий овес, ростом не вышел ячмень.
Лишь только струйка воды оживит сад веселым журчаньем,
Тут же богатства свои всем показать он готов.
Лечим иссопом мы грудь — травой, что селится на скалах,
И на равнине живет сон навевающий мак.
Боль в голове исцелит горчица, владычица поля,
А молодило меж тем овладевает стеной.
Любит источник нарцисс, изгородь вьет бирючина,
Саду любому краса — роза, а лилия — долу[250].
Рядом друг с другом растут душистый латук и цикорий,
370 Низко склонились к земле эндивий и портулак.
Лук в свою тогу одет, чеснок лигурийский, что славен
Вкусом острым — в саду всей зелени место нашлось.
Мята струит аромат, рядом с ней ирис пестреет,
С мальвою легкой вдвоем гибкий алтея росток.
Руккола, корень услад, чабер столь же веселый,
Схож с ними сатирикон, что старика молодит[251].
По завершении дня и цветок закрывается этот,
