внесены в макет его биографии, и без того отличавшейся крайней апологией, такие вставки: «Товарищ Сталин развил дальше передовую советскую военную науку. Товарищ Сталин разработал положение о постоянно действующих факторах, решающих судьбу войны, об активной обороне и законах контрнаступления и наступления, о взаимодействии родов войск и боевой техники в современных условиях войны, о роли больших масс танков и авиации в современной войне, об артиллерии, как самом могучем роде войск. На разных этапах войны сталинский гений находил правильные решения, полностью учитывающие особенности обстановки».
В биографии отражен тезис об «активной обороне», этот блеф, призванный оправдать отход РККА по всему фронту. Наконец, пожалуй, самое циничное. Сталин пишет: «Сталинское военное искусство проявилось как в обороне, так и в наступлении… С гениальной проницательностью разгадывал товарищ Сталин планы врага и отражал их. В сражениях, в которых товарищ Сталин руководил советскими войсками, воплощены выдающиеся образцы военного оперативного искусства». Но как раз непонимание «планов врага», начиная с критических предвоенных месяцев 1941 г., кончая Берлинской операцией, обусловило в конечном счете гигантские потери Красной Армии[131].
Старания генералиссимуса, его придворных историографов и поэтов не прошли даром. Если взять многие советские романы, кинофильмы и исторические «исследования», подчеркивалось на XX съезде КПСС, то в них совершенно неправдоподобно изображается роль Сталина в войне. Обычно рисуется такая схема. Сталин все предвидел. Советская Армия чуть ли не по заранее начертанным им стратегическим планам успешно оборонялась, впоследствии опять благодаря гению Сталина перешла в наступление и разгромила врага. Всемирно-историческая победа приписана всецело полководческому гению Сталина[132]. В официальной военной историографии преобладала лексика сталинистской пропаганды. Превосходство, успехи противника, фашистская оккупация были обязательно «временными», советский же патриотизм был «величайшим», работа партии — «титанической». Давно замечено, что язык — явление отнюдь не связанное лишь с формой сочинения. В литературу, например, вошел штамп «всенародная борьба в тылу врага», что неверно и по существу: на оккупированных территориях СССР оставалось более 80 млн человек, а в партизанском движении активно участвовало лишь более 2 млн.
Советская историография войны в основном развивалась вширь, т. е. на схемы, созданные Сталиным и его преемниками, нанизывались новые факты, но степень их обобщения, их анализ не углублялись, структура истории не менялась, выводы не обогащались. Прогрессивными учеными, правда, были предприняты попытки разорвать этот порочный круг. В условиях безраздельного господства сталинистской концепции, вопреки ей осуществлялась определенная подлинно исследовательская работа, в частности, в рамках Генерального штаба. В 1958 г. вышла серия томов об операциях Советских Вооруженных Сил в период Великой Отечественной войны, значение этого труда сохранилось до сих пор[133]. К этой серии примыкал военно-исторический очерк «Вторая мировая война 1939–1945», написанный видными историками Н. Павленко, И. Паротькиным, С. Платоновым.
Эта тенденция стала наиболее зримой в 1960–1965 гг., во время издания 6-томной истории Великой Отечественной войны специальным отделом ИМЯ при ЦК КПСС под руководством Е. Болтина. Явившийся духовным детищем XX съез-да партии, этот многотомник сделал крупный шаг в освещении войны, хотя в трактовке многих важных проблем и остановился на полпути. В многотомнике получили некоторое освещение поражения 1941 г., более или менее четко показано, что среди 20 млн погибших граждан СССР свыше половины служили в РККА. Проблему руководства войной по-прежнему прямо или косвенно искажали. Партийные и военные лидеры выдвинули тезис о единоличной вине Сталина, это было копией суждения о такой же вине Гитлера. До отстранения Н. Хрущева критика И. Сталина была широко распространена и не была делом одного А. Некрича, как пытаются ныне представить. Его книгу «1941. 22 июня» (1965) избрали в качестве повода для расправы с инакомыслящими. 30 лет спустя под этим названием издали по существу новую книгу. В ней полезны приложения (советско-германские документы 1939–1945 гг., фрагмент из книги автора «Отрешись от страха», стенограмма обсуждения названной книги 1965 г.). Если первая книга ограничивала сталинизм культом Сталина по шаблону XX съезда КПСС, то вторая — принимает западные консервативные стереотипы (СССР вступила в союз с фашистской Германией, стала участнико мировой войны 17 сентября 1939 г. и др.). Некрич сомневается, мог ли Сталин начать «превентивную войну», тем не менее считает «Ледокол» «исследованием».
Новые властители стремились придать грубой фальши некое подобие правды. Так, сконструирован тезис об объективных и субъективных причинах поражений 1941 г. Историки и мемуаристы охотно восприняли спорные или ложные суждения: история отвела СССР «мало времени», Германия использовала в момент нападения возможности «всей Европы», советская экономика отставала, вермахт был отмобилизован, владел опытом современной войны. В действительности же главную роль сыграл чисто субъективный фактор — грубые просчеты Сталина, его политических и военных советников В. Молотова, С. Тимошенко, Г. Жукова. Писать об их «ошибках» позволялось только строго ограниченному кругу авторов. Критика не посягала на главное. Советское общество должно было знать лишь славные страницы истории. В то же время плодотворно работал «Военно-исторический журнал», главным редактором которого был Павленко. Восстановленный в конце 50-х гг., он уверенно шел во главе других исторических журналов, главным образом благодаря тому, что его делали профессионалы (В. Дашичев, В. Кулиш, В. Поликарпов и другие), а не случайные люди, как это произойдет впоследствии. К первой половине 60-х гг. относится деятельность научной серии издательства «Наука» «Вторая мировая война в исследованиях, воспоминаниях и документах» под руководством Самсонова. В 1964–1975 гг. было издано 90 книг, в том числе 40 мемуарных.
Однако начавшаяся вскоре реанимация сталинизма пресекла прогрессивное движение. Ликвидировали названные отдел и серию, сменили руководство журнала. Был создан ИВИ (начальник Жилин). Этим институтом в 1973–1982 гг. был опубликован 12-томник о второй мировой войне. Едва ли можно принять его сплошь отрицательную оценку (В. Астафьевым). Издание внесло некоторый вклад в разработку истории военных действий. Разумеется, ради этого не нужно было издавать 12 тяжелых фолиантов. Фундаментальным это издание было лишь по объему. Многие достижения авторов 6-томника были преднамеренно утрачены авторами 12-томника, продолжавшего традицию «Краткого курса истории ВКП(б)». Он должен был дать «руководящие установки», исключить иные мнения. Один из наивных заместителей Жилина говорил, что с изданием 12-томника, и все вопросы будут исчерпаны. Жилин умел поставить дело на широкую ногу. Выход каждого тома сопровождался организованными рецензиями. Руководителей издания наградили ленинскими премиями и орденами. Щедрость была настолько несоизмеримой с заслугами, что постановление о наградах не решились даже публиковать.
Огромный опус был односторонним во всех отношениях, источники тщательно отобраны. Характерно, что официальной историографией был изъят из истории войны одиозный приказ № 227, который юридически не был секретным и был даже издан после войны в одном из учебных пособий для слушателей военных академий. В 12-томнике были обойдены молчанием командно-репрессивная система и
