Нина замолчала. Хорошо, что смеркалось, и она не могла заметить, как менялся цвет моего лица после каждого сказанного ею слова. В какой-то момент меня затошнило. Я отпила кофе, хотела встать и уйти.
– Что ты молчишь? – спросила Нинка.
– Не знаю что сказать. Мягко говоря, в замешательстве, – ответила я, помолчала и прибавила: – А если честно, противно. Если то, что ты сейчас рассказала, в самом деле – так, противно до тошноты. И потому что ты оказалась такой, и потому что таким оказался мой дядя…
Первое, что пришло на ум сказать Нине.
– Но я же не знала, что он – твой дядя…
– Это не имеет значения, Нина, – холодно проговорила я. – Я не осуждаю тебя за то, что ты решила соблазнить профессора. Это твой личный выбор. У каждого свои средства достижения цели, по совести, порядочности, достоинству. Если для тебя такие заурядные средства – как соблазнение – в порядке вещей, если это единственный путь к желаемому – что же, ничего не поделаешь. Мне горько по другому поводу. – Я запнулась, казалось, вот-вот расплачусь. – Пока мы учились, я волновалась о тебе больше, чем о себе. Искренне радовалась, когда ты выходила из аудитории с пятёркой в зачетке. Ты прикидывалась, что слушаешь мои ответы и советы, кивала, как болванчик, когда я тебе объясняла сложные вопросы, целовала меня и говорила, какая я у тебя умница, и ты бы никогда без меня не перешла на следующий курс. Противно, что лгала и притворялась. Понимаешь? А то, что непорядочным профессором оказался мой дядя – это отдельная история… Она не о тебе.
– Прости, – Нина взяла меня за руку. – Прости, пожалуйста. Мне надо было тебе давно обо всем рассказать…
– Да, – кивнула я, – надо было. Собственно, и мне надо было рассказать тебе о дяде. Не случилось бы того, что случилось. Ведь так?
Я пронзила Нину взглядом. Она опустила голову, шмыгнула носом.
– Подруженька, я не буду поступать в аспирантуру, – тихо и ласково сказала она. – Без поддержки не смогу ни поступить туда, ни отучиться, ни написать, ни защитить диссертацию. Не осилю. А с твоим дядей, естественно, никаких больше дел. Никаких.
Нина подняла глаза, преданно посмотрела на меня и прибавила, что не станет спать с ним, пусть бы он предложил ей весь мир, не то, что диссертацию.
– Мне дороже наша дружба! – сказала она, будто бы искренне.
Мы погуляли еще немного, она рассказала мне, что познакомилась с каким-то молодым парнем, аспирантом. Потом мы попрощались, договорившись созвониться.
Однако нашей дружбе пришел конец. Точку поставил случай.
Как-то ночью и мне взбрела идея – поступить в аспирантуру и защитить диссертацию. Я никогда не горела желанием заниматься научной деятельностью, всегда тяготела к юридической практике. Но идея была настолько яркой, а желание – настолько сильным, что ни о чем другом я не могла думать. На следующий же день поехала в университет, разузнала все, и, к счастью или несчастью, заглянула на кафедру к дяде. Вот тут-то и застукала любовничков – мой родной профессор и Нина целовались. Неприятное зрелище! Моя любимая подруга и мой любимый дядя, образцовый муж и отец... Стопроцентное разочарование!
Я оторопела, от испуга закрыла дверь и пошла к лестнице. Дядя догнал меня, и, побагровевший, умолял молчать. А кому бы я сказала? И главное – зачем? Молчала, но не простила, пока не отомстила. Под его чутким руководством защитила диссертацию по теме сексуальных домогательств. И, конечно же, не обошла стороной домогательства в образовательной сфере. Он, когда услышал тему, замялся, занервничал.
– Зачем об этом писать? – в неловкости спросил он и как бы промежду прочим прибавил: – Тема нерепрезентативная.
– Зато актуальная, – улыбнулась я и ультимативно добавила: – Либо эта тема, либо …
Дяде пришлось согласиться. Когда он слушал мои речи по теме диссертации, краснел, как звезда на новогодней елке, опускал глаза и причитывал:
– Ладно, хватит тебе уже. Я давно все понял. Каюсь. Прости засранца!
Однажды я не сдержалась и спросила у него про Нину.
– Ой, Лари, она на меня сильно влияла. Я ничего не мог с собой поделать. Ее молодость, красота и легкодоступность свели меня с ума. Эта шельма крутила мной, как хотела…
Кстати, Нина не поступила в аспирантуру. Мое внезапное появление на пороге кафедры перечеркнуло все ее планы. Дядя отказался от нее, чему я искренне порадовалась. Где она, чем занимается, и вообще, как сложилась ее жизнь, я не знаю, и признаться, мне не очень интересно.
Глава 22.– Хм! Вот так история, – сказал Ростик, когда Лари замолчала.
– Ну да, – Лари грустно улыбнулась. – Поэтому, Ростислав, мне трудно сказать, что я верю в дружбу. Нина была единственной настоящей подругой. Во всяком случае, я так думала. Однако, – Лари опустила глаза, – друзья так не поступают. Если бы она мне сказала правду, сказала, что все равно воспользуется шансом и поддержкой дяди ради корочки, было бы честнее. Я злилась бы и не приняла бы ее выбор. Но, по крайней мере, между нами не было бы откровенной и наглой лжи. Говорить одно и делать другое, уверять, что наши отношения дороже всего на свете, а поступать наоборот, неправильно. Вот и вопрос – а была ли она настоящей подругой? Может, Нина вовсе не питала ко мне тех чувств, о которых я думала?
– Согласен, предательство – враг дружбы. Но из-за Нины разуверится в дружбе – тоже неправильно, – Ростик почесал затылок. – В конце концов, не все так поступают.
– То же верно. Но я предпочла больше не рисковать. К тому же, подходящей кандидатуры на роль подруги не было. Мне, вообще, кажется, что женщины не умеют дружить.
– Правда? – искренне удивился Ростик.
– Серьезно. Если уж и есть настоящая дружба – то у мужчин. А женщины – странные и переменчивые создания. Насколько я могу судить, женская дружба не проходит испытания ни деньгами, ни мужчиной, ни семьей. Дружба, – помолчав, прибавила Лари, – сложные отношения. Сложнее, чем любовь между мужчиной и женщиной. В интимных отношениях – многое очевидно. В дружбе же любой конфликт интересов приводит к разрушению дружбы. Во имя сохранения любви мы вынуждены поступаться свободой. Полагаю, это касается всякой любви, и той, что между мужчиной и женщиной, но и той, что между друзьями. Дружба так же ограничивает свободу.
Ростик ничего не сказал, погрузился в раздумья. Минут десять они молчали. Их обдувал горячий ветерок. Солнышко припекало.
– Ты о чем думаешь? – спросила Лари.
Ростик в ответ усмехнулся.
– Что за усмешка?
– Не обидишься, если честно скажу.
– Постараюсь не обидеться, – Лари с осторожностью глянула на Ростика. – Уж лучше честно, чем нечестно.
Ростик взял песок в руки и струйкой высыпал его.
– Я тут заметил кое-что…
– Что?
