атрибутов его торговли, без единой шкуры или черепа, единственное, что говорило о роде занятий хозяина — шкаф с бережно расставленными на полках дорогими, очевидно, ружьями, и другой — набитый более дешёвым, небрежно сложенным оружием.
В углу стояло стандартное станционное оборудование с рубильником подачи энергии и пультом управления входом/входом — новейшим, автоматическим; не самый длинный стол с хорошим компьютером, поперечный столик рядом, поменьше, четыре мягких стула кроме его собственного кресла и диванчик.
— Промочим горло? — спросил Шульга, доставая из стола бутылку с чем-то явно крепче пива.
«Что тебе, собаке, надо?» — подумала Лана и кивнула.
Шульга налил янтарной жидкости в два стакана, скольнулись, Лана пригубила, оказалось — скотч. На закуску он открыл коробочку с вяленым мясом.
— О-о-о, это вещь! — рекомендовал с доверительной улыбкой. — Натурпродукт, собственное производство, ни малейшей химии, никакой синтетики.
Мясо было солёным и жёстким, в большей степени — пивная закуска. Лана пережёвывала его, ожидая, когда хозяин колыбы пояснит, зачем позвал.
— Пора нам выходить на новый уровень и повышать ставки, — наконец сказал Алексей.
— Каким образом?
— Я приглашу людей с другими бойцами. Бойцы со своей аудиторией, прибудет больше народу, срубим больше бабла.
Лана чуть не подавилась жёсткими мясными волокнами.
— Кто-то держит бойцовых ксенозверей?
— Ёбу дала, мать? — фыркнул Шульга. — Конечно держат. Ты же не одна такая шустрая. Много кто поймал либо заказал щенка или ящерку.
Лана помолчала.
— Во-первых, я тебе не мать, — сказала она холодно, — Во-вторых, я не вижу никаких причин говорить со мной в подобном тоне. Мы договорились, что поможем друг другу. Я тебе — вернуть якобы потерянные деньги, сомневаюсь, что ты много потерял на обустройстве осиротелой старушки, но понимаю правила игры и не спорю, мой зверь сейчас дерётся в твой карман. А ты нам с дочерью сделаешь новые документы, паспорт и свидетельство, в котором отец записан со слов матери. Надеюсь, они уже делаются?
Шульга со смехом развёл руками, вышел из-за своего стола и уселся на стульчик по соседству, в самой дружеской близости.
— Какая ты обидчивая, прошу меня простить и быть снисходительной, ну что взять с мужлана? Ты погляди, с кем я коротаю дни. Пацыки мои — они наивные и простые, как заготовки под мебель. Конечно, ты из совсем другого теста.
— Ну а ты сам деликатная и тонкая натура, — кивнула Лана.
— Творческая. Я стихи пишу, — Шульга, не спрашивая, обновил скотч в её и своём стакане. — Вот к примеру…
— Алексей, пожалуйста, давай вернёмся к боям, — умоляюще сказала Лана. — Чего ты водишь меня кругами, как Серый ксеноволка?
— Давай к боям, смотри, какой я покладистый, — Шульга выпил и хлопнул в ладоши. — Приедут люди, привычные к таким вещам, так их и встретить по-другому придётся, понимаешь? Пусть не удивить, конечно, но организовать покрасочнее. Заставлю шлюх напитки разносить, оденем как дорогой экскорт, но нам не хватает антуража. Изюминки нашей богадельни.
Лана покачала головой.
— Антураж я придумать не смогу, хоть убей, максимум композиций цветочных собрать, но они, наверное, будут не в тему. От меня тебе что надо?
— Хозяин выходит на арену со своим зверем, — заявил Шульга, разглядывая Лану чёрными глазами.
— Ещё чего?! — возмутилась она. — Не собираюсь я в таком участвовать!
— Это как если бы делая уроки с малой в первом классе ты вдруг решила бы сделать аборт. Поздно. Ты уже участвуешь, мать, — философски заметил Шульга. — Кроме того, просто выйти ты не можешь.
— Вприсядочку надо? — съерничала она.
— Это было бы плагиатом, вприсядку выходит мужик один, Карантач, хозяин берящерка.
— Кого?!
— Потом покажу. Своего зверя тебе надо презентовать. Создать совместный яркий образ, нечто, что выделит тебя из толпы ебланов, накупивших ксенозверей. Что-то утончённое, как ты сама.
— Алексей! — Лана в прострации развела руками. — Я ничего не смогу придумать! Я не танцую, не пою. В универе в теннис играла. Взять ракетку с мячиком? Это попросту глупо.
Дверь без стука открылась, в щель просунулась голова поварихи. Сперва осторожно, будто тётка Лиза ожидала увидеть иную картину и сразу скрыться в этом случае, затем — понаглее, потому что картина ей открылась самая обычная — хозяин с гостьей мирно выпивали, сидя на стульчиках по соседству.
— Эй, красавица, — сказала она. — Забери с пищеблока своё чудовище, оно там бродит и трещит, Валентину на стол загнало.
— А вот это идея! — сказал Шульга. — Антураж мрачной сказки. Блядей нарядим в говорящую посуду, одна будет бутылкой, вторая — стаканом.
Лана схватилась за голову.
Глава 30. Матриарх
ёВсё прошло благополучно, иначе и не могло. Пока Дочь вылизывалась и съедала послед, она обнюхала и осмотрела детёнышей, переворачивая каждого носом. Младшая Внучка была слабовата.
— Мы должны отдать её лесу? — спросила Дочь, отводя глаза.
— Я говорила, что ты станешь нетерпеливой Матерью, — ответила с улыбкой. — Хорошо корми её и хорошо прячь, со временем она станет такой же прекрасной, как и ты.
Дочь польщённо ткнулась носом ей в шею и легла, подставляя первому своему помёту брюхо с набрякшими сосками. Чуя запах молока, самцы, более крупные, оттерли самок, но Матриарх подтолкнула слабую к соску, та приникла ртом и вскоре все восемь её внуков жадно сосали.
— Я не знала, что это так приятно, — смущённо сказала дочь. — То, как они сосут. Во мне будто цветок расцветает.
— Ты почувствуешь, что в тебе восходит Дневной Глаз, когда увидишь, как твои дети идут в бой, — сказала Матриарх и не смогла удержаться от колкости: — если будешь достаточно терпеливой.
Она вылезла из логова, уселась на камне и замерла, растопырив отростки, серая, как сам камень. Матриарх грелась в лучах, оглядывая своё маленькое царство. Вокруг логова в ветвях, камнях и у колоды сидело трое стражей — смотрели и слушали, не идёт ли враг. Намедни в поисках добычи на логово набрёл молодой патр, но стражи увидели его первыми и приняли бой, отвлекли и задержали до прихода остальных. Трое получили глубокие рваные раны, пока семья одержала верх, но она могла гордиться собой — за всё это время потеряла одного единственного воина, и то не в бою, а по случайности, в грозу, когда рухнуло дерево. Матриарх была осмотрительной, того же требовала от всех.
На прошлый круглый Глаз из болотной семьи пришла чужачка в течке, оглядела сыновей, но всех отвергла:
— Молоды, — сказала. — Мало шрамов.
— Останься с нами до большой охоты и ты поймёшь, почему, — с улыбкой ответила Матриарх.
Из любознательности та осталась. Две ночи спустя Матриарх показала, как слаженно дерутся её сыновья и Дочери, как они ловки,
