class="p1">Пока она говорила, я то и дело косилась на нее, борясь с желанием сделать глупость.
Зачем попусту тревожить? Наверняка ведь показалось.
А если нет?
Из-за общих расовых черт все фараты похожи, потому я не сразу обратила внимание, что у Айлы и Фрида больше общего, чем если бы это было простым совпадением. Интуиция, разбуженная даром предвидения, подсказывала, что я не ошибаюсь.
Решившись, я спросила уже собравшуюся уходить Айлу не родственница ли она Фриду. На всякий случай уточнила, что говорю о фарате, изгнанном двадцать лет назад.
Женщина остановилась, обернулась. Бледное от природы лицо побледнело ещё сильней, губы сжались в тонкую линию.
— Фрид — мой единственный сын, — голос Айлы дрожал, — Откуда ты знаешь о его изгнании?
Никогда не думала, что встречусь с родителями Фрида. Тем более в таких обстоятельствах. И хотя я прекрасно осознавала сложность ситуации, всё же с трудом удерживала рвущийся смех.
Ну вот и познакомились!
Глава 23. Непростое решение
Пахнет затхлостью. Единственное окно задернуто шторой. Темнота почти осязаема, она набрасывается со всех сторон и ослепляет. Кажется, будто я не в просторной спальне, а в гробу, крышка которого вот-вот захлопнется и сверху посыпятся комья земли.
— Это его комната, — раздался тихий голос. Айла встретила мой взгляд, кивнула, — За эти двадцать лет я так и не нашла в себе силы переступить порог.
Она вздохнула, осторожно сделала несколько шагов, словно боялась, что пол исчезнет из-под ног. С раскрытых ладоней сорвались две сферы и воспарили к потолку. Я коротко поблагодарила, немного поморгала, привыкая к свету, и огляделась.
Там, где я проходила, оставались следы на покрытом пылью дощатом полу. Стены до потолка увешаны картинами в деревянных рамах. Кое-где краски поблекли, выцвели, но изображения ещё угадывались — море, скалы, песчаные барханы пустыни, звездное небо.
Из незакрытого ящика комода свисает рукав рубашки, на столе грудой свалены баночки с краской, кисти, кусочки угля, карандаши, чистые листы бумаги, скомканные страницы.
В углу подоконника стопка книг. Не удержавшись, я провела пальцем по пыльной обложке и вскинула брови, когда увидела знакомые буквы. Имперский язык? Интересно…
Рядом с книгами лежит перо, длиной примерно в половину моей ладони. Я невольно улыбнулась, вспомнив темно-синие крылья Фрида, которые сейчас уже стелились за ним плащом.
— Ему было десять, когда это случилось, — заговорила Айла, — Фрид даже не умел летать.
Держалась она неплохо. Хотя губы дрожали, взгляд метался из угла в угол, а блеклую ауру буквально рвали на клочки не нашедшие выхода чувства.
Нужно что-то сделать, сказать что-то. Только что именно? Впрочем, есть одна идея…
— Знаете, я могла бы рассказать, что узнала о его жизни за эти годы, но это будет не то, верно же?
Я взяла протянутую руку, коснулась ею своего лба и стала воскрешать в памяти картинки минувших дней.
Первая встреча, плавание на пароме, храм в лесу, вампиры, ведьма. Как выглядел Фрид в день нашего знакомства, что говорил, что делал. Я помнила каждую улыбку, каждую шутку, каждую ссору, помнила все невысказанные обиды, минуты недопонимания и минуты, когда мы стояли плечом к плечу. Вроде прошло меньше года, а воспоминаний на целую жизнь.
Айла смахнула слезы с длинных ресниц, улыбнулась мне и тихо сказала:
— Спасибо. Спасибо за всё. Хорошо, что у него сейчас есть ты, — она помолчала, затем спросила, — Скажи, чем я могу помочь тебе? Что на самом деле привело тебя сюда?
— Мне нельзя об этом говорить. Если хотите помочь, расскажите о войне в Дроуме.
Если Айла удивилась такой просьбе, то виду не подала. Она села на кровать, закинула ногу на ногу и подняла глаза к потолку. Из-за белого света сфер её лицо казалось застывшей маской.
— Война не прекращается несколько веков — четыре дворянских рода разделили королевство на части и установили свои порядки. У каждого рода есть обширная территория, налаженная торговля с Креитом, своя армия… Я и остальные не видим смысла подчиняться королю. Мы первые отказались признать его достойным короны. Многие согласились с этим и пошли за нами, а не за ним. Так Дроум разделился на пять частей — четыре наши и пятая, город Нертон, он же столица Дроума, стала центром владений короля.
— Вот оно что… Но почему вы решили, что он недостоин?
— Он считает, что мы должны преклонятся перед его титулом, полученным по праву крови. Только разве будет от этого толк? Управлять нами будет ведь не корона, а тот, кто её носит. А пока что он пытается силой заставить нас подчиняться… Не этого фараты ждут от своего правителя…
Я отвернулась, до крови прикусила губу. Конечно, я не надеялась, что будет легко, но чтобы так…
Выполнить задание невозможно. Если они друг с другом договориться не могут, какова вероятность, что станут слушать меня?
От злости стало нечем дышать, в глазах на мгновение потемнело.
Вампиры напали на Креит, а я должна тут тратить время!
Я с ненавистью посмотрела на светящуюся золотом метку. Джаф всё-таки был прав.
Они одинаковые. Должны защищать, оберегать от смерти, а в итоге играют нами словно куклами.
Всемогущие боги… Разве это честно?
Я сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь и возвращая мыслям ясность.
Лориан там, на поле битвы, рискует собой, а я здесь спасаю свою жизнь. Мы разные, но всегда ставили приоритеты именно так: он думал о других, я же — только о себе.
Однако судьба Креита должна волновать нас обоих.
Помню, Рэй в день нашей первой встречи сказал мне бороться за право идти своей дорогой.
И хотя я загнана в угол и кругом стены, выход всё же есть.
— Я возвращаюсь в Креит. Прямо сейчас.
— Сейчас не получится. Выделить тебе сопровождение я смогу только через час. К тому же…
Несмотря на мрачные мысли, я улыбнулась светло и искренне. Лориан мной бы точно гордился.
— Подожду. Кстати, если хотите что-нибудь передать Фриду, можете это сделать через меня.
Айла прижала дрожащие руки к груди, поклонилась, благодаря, и сказала:
— Тебя будут ждать у ворот. И Аля, — она нахмурилась, глядя как я оборачиваюсь и смотрю на нее через плечо, — Что ты собираешься делать?
И я ответила, ни на минуту не задумываясь о лжи:
— Я буду сражаться.
…
По комнате гуляли тени. Света одинокой свечи едва хватало, чтобы разогнать мрак. Впрочем, совсем он не исчез, а попрятался по углам и затаился, ожидая, когда пламя погаснет. Ждать осталось недолго — фитиль уже тонул в воске, отчего огонек дрожал и корчился словно
