Анна Одинцова
Мятежная принцесса. И круг замкнулся
Глава 1. Чувства, которые ранят
Меч скользил в мокрой ладони. Холодные капли стучали по плечам. Вода стекала за шиворот.
Тяжело дыша, я запрокинула голову и посмотрела на небо. Серые тучи казались почти черными, сквозь них еле-еле пробивался бледный солнечный диск.
Ветер пригнал из сада первые опавшие листья, закружил их хороводом у моих сапог. Я села на корточки и поймала лист, ещё зеленый, но уже с золотистыми прожилками.
Осень пришла неожиданно. В Саите её не ждали, а если и ждали, то с последними теплыми лучами солнца, сыростью от выпадавшего по утрам незаметного дождика и с ковром багряных и золотых листьев. В столице Креита, в городе, где никогда не бывает морозов, очередная осень должна была стать такой и только такой.
Должна была. Но не стала. Солнце скрылось за тучами, и город погрузился в сумрак. Дождь шел четвертый день. Иногда вместе с потоками воды на землю обрушивались льдинки размером с серебряную монету. Горожане бегали по улицам, прикрывая головы, и шутили, что столицу через неделю попросту затопит. К счастью, количество забот мешало большинству сопоставить два и два и связать непрекращающийся ливень и смерть императрицы Креита.
Я опустилась на отсыревшую деревянную лавку и стала вытирать лезвие меча сухим плащом, вытащенным из сумки.
Легкая летняя рубашка липла к телу, отчего я то и дело замирала с подолом плаща в сжатой ладони, ежилась и поводила лопатками. Конечно, можно вернуться во дворец, но мне совсем не хочется туда возвращаться.
Наверное, это с непривычки, только в этих украшенных картинами стенах я задыхаюсь. Комнаты огромны, по коридорам можно неделями бродить, но всё одно — тесно, очень тесно. Жаль немного: по словам Фрида тут есть на что полюбоваться, особенно фарата заинтересовала галерея с портретами правителей прошлого. Для меня же прогулка по дворцу равносильна пытке, потому я сижу на улице до самой ночи. Увы, без Лориана я не могу выйти в город.
Когда мы с Лорианом прилетели в Саит, я думала, что задержусь здесь максимум на день-два. Хотела переписать свои права на трон и уехать. Однако вместо кабинета Главы совета прямо с порога я попала на спешно устроенные похороны.
Всё было по правилам — склеп, гроб, служитель богини Амриэль с молитвами… Вполне сгодилось бы для простой горожанки, но не для императрицы. Даже я знаю, что гроб, прежде чем опустить в склеп, в сопровождении стражников и родни возят по улицам столицы, приобщая народ к горю правителей и давая возможность людям проститься с умершим императором.
Хоронили не просто спешно, а наспех. В тот день возле гроба стояли двадцать человек. Советники, кто-то из дворян, да мы втроем. В тот день я жалела её, жалела совершенно незнакомую, но родную по крови женщину — от нее будто отмахнулись.
Мы с Фридом произнесли молитвы с легкой грустью. На лицах прочих оставались спокойствие и равнодушие. Лишь для Лориана смерть императрицы не прошла бесследно.
Маг замкнулся в себе. Даже не спрашивал о делегации из Аллаина (как рассказал мне Фрид, вампиры прилетали «удостовериться, что между Аллаином и Креитом по-прежнему мир»).
Лориан либо сидел в спальне, либо ходил по залам, превращая в ледяную статую каждого посмевшего выразить ему соболезнования. До похорон он представил меня и Фрида совету, приказал слугам подготовить нам комнаты и замолчал.
В итоге парень утратил контроль над магией и устроил вечный ливень.
Я вздохнула, сунула меч в ножны, плащ в сумку и встала.
Пора. Ни слуги, ни советники, ни тем более Лориан не заметят моего отсутствия, однако спокойно поспать на лавочке всё равно не дадут: Фрид притащит меня обратно во дворец в любом случае.
Через главный вход я не пошла. Вместо этого обогнула здание и скользнула в узкий коридор для прислуги. Сощурив глаза от яркого света, наощупь прошла несколько метров и остановилась.
С подбородка сорвалась дождевая капля и шлепнулась на алый ковер.
Я шагнула назад. Опустила взгляд на заляпанные грязью ботинки. Взглянула снова на ковер, затем на ботинки. Вздохнув, разулась, подхватила обувь и бросилась вверх по лестнице.
Молнией пробежав три мраморные лестницы и два коридора, я толкнула дверь плечом и ввалилась в свою спальню.
Комната встретила привычным беспорядком. Вчера я окончательно рассталась с иллюзией, что удастся быстро уехать из столицы и стала разбирать вещи. Часть их валялась на кровати, часть на полу, на столе до сих пор стоял поднос с пустыми тарелками, оставшийся с ужина.
Фрида же бардак нисколько не смущал. Парень смотрел как стучат о подоконник капли, изредка поднимал руку и касался стекла, словно пытался остановить бушующий за окном ливень.
— Что-то ты рано сегодня, — сказал Фрид, не оборачиваясь, — Неужели замерзла?
— Вот ещё, — я бросила ботинки и сумку в угол, плюхнулась на стул и с наслаждением потянулась.
Хорошо-то как! Сейчас бы поужинать, искупаться и завалиться спать. А уборка — завтра.
— Кстати, а ты чего тут делаешь? Дверью ошибся?
Лориан нашел мне и фарату комнаты, не просто расположенные стена к стене, но и соединенные общей дверью — то есть никому из нас не нужно выходить в коридор, чтобы попасть в спальню другого. Эта дверь не запиралась даже на ночь. Как-то незаметно несчастная дверь стала объектом постоянных шуток и споров.
Фарат повернулся, сложил руки на груди и посмотрел на меня. Окинул с ног до головы, задержал взгляд на обтянувшей тело рубашке, хмыкнул, поднял с ковра полотенце и бросил его мне.
— Не ошибся. Я пришел поговорить. Это, — парень указал на окно, — Пора прекращать.
— Я-то здесь причем? — пробурчала я, с полотенцем на голове прохаживаясь по спальне и глазами выискивая сухую одежду.
— Тебя он выслушает.
— С чего такая уверенность? — с трудом удержалась я от фырканья.
Чтобы отвлечься, вернулась к поискам одежды, вытащила из горы вещей за штанину белые узкие брюки и попыталась вспомнить откуда они появились в сумке.
— Аля, ты слушаешь?
— Честно? Нет, — я обернулась, показала фарату язык и забросила брюки на левое плечо, — Я считаю, что говорить с человеком в подобном состоянии бесполезно. И вообще нельзя лезть. Лориан не ребенок, он должен успокоиться сам.
Фрид подошел и протянул одну из моих новых рубашек.
— Сходи. Думаю, он захочет поговорить. Ведь ты не чужая для него.
Больше фарат ничего не сказал. Улыбнулся, махнул
