сяду в зал и буду наблюдать за тобой, и если меня что-то не устроит — пеняй на себя!
Черная моль оставила Лье в одиночестве в комнате пыток, как было принято называть это помещение. Теперь девушка понимала истинное предназначение этих стен. Необязательно пытать человека физически, можно уничтожить его и словами. Она хотела расплакаться, но слезы не лились, видимо исчерпался запас жидкости. Дверь открылась, и Великан, чуть склонившись, снова впустил Лидию Андреевну.
— Забыла предупредить тебя, деточка: держись подальше от моего сына, — произнесла женщина мягким тоном, который сильно отличался от того хрипа, который преимущественно извергался из ее рта. Черная моль приблизилась и наклонилась к Лье так низко, что девушке удалось рассмотреть ее лицо сквозь ткань, и на несколько мгновений она онемела, широко открыв рот, потому как узнала ее.
— Почему я не могу быть рядом с Мишей? — выдохнула Лье, почти задыхаясь.
— Потому что ему нужна приличная девушка, а не проститутка, через постель которой промаршировала половина Москвы! Твое дело — ублажать клиентов и. приносить доход Черной моли. Ведь это твой выбор — ты сама раздвинула ноги перед жизнью. Если будешь противоречить нам, придется тебя обрить и срезать клеймо, с твоего плеча. А потом мы отдадим тебя бродягам — пусть порезвятся напоследок.
Нежность, с которой Черная моль описывала те последствия, которые могли ожидать Лье, производила ужасающее впечатление. Было ощущение, что стены комнаты пыток зашлись в дикой пляске, девушка с трудом удерживала себя в сознании. Слишком много эмоций для одного дня, который, казалось, никогда не закончится Ей захотелось чтобы все происходящее было обычным сном, страшным, но растворяющимся в лучах рассвета. У Лье появилось искушение сорвать вуаль с ненавистной двуличной дамы и громко закричать, что секрет раскрыт, и она теперь знает, что Ангел смерти и Черная моль — один и тот же человек. Конечно, она расскажет Дмитрию Борисовичу об удивительном открытии, о том, что у хриплого чудовища, ненавидящего всех вокруг, есть лицо и огромные черные глаза, в которых иногда мелькает призрак заботы, но это лишь притворство, лицемерие… Разве может человек без сердца заботиться о ком-то?! Дарить тепло людям… Совершать добро и помогать тем, кто в этом нуждается… В голове Лье вдруг промелькнуло воспоминание о проведенных днях в госпитале после того, как она попыталась лишить себя жизни. Ангел смерти окутала ее коконом нежности и пробудила желание продолжить свой нелегкий путь. Ей казалось, что огромное и доброе сердце женщины в белом одеянии переполнено любовью к людям. Той, которую прозвали Ангелом, которая сумела зажечь лампадку надежды в душе Лье и вернула ей желание просыпаться по утрам. Но опека была лишь ширмой. У Черной моли не было сердца, Лье в этом была абсолютно уверена.
— Я знаю свое место, Мадам, и не претендую на вашего сына. Он просто поддержал меня в момент, когда я падала. По-дружески. Мой интерес — нэпманы. Использовать мужчин в своих целях, и я сама решаю, как мне жить…
— Это решаешь не ты, — перебила ее женщина, лицо которой по-прежнему находилось близко. — Это решает Черная моль!
— Но согласно кодексу Черной моли…
— Ты становишься ее собственностью, и начинаешь думать ее мозгами. Никакой самостоятельности. Это ведь удобно, деточка! Просто жить, не принимая решений! Нет решений — нет ответственности! Точнее, есть, но исключительно за то, что ты сделала… или не сделала!
Женщина в вуали ласково потеребила Лье по щеке, как ребенка, и посоветовала сделать примочки из чая перед выступлением, чтобы снять припухлость. Перед тем, как уйти, она снова прохрипела:
— Не жалей косметики! Не желаю видеть на сцене вместо лица — зад! Я буду смотреть только на тебя сегодня, порадуй Мадам!
Лье почувствовала холод, казалось, что ее внутренности покрываются льдом. Девушка некоторое время боялась встать со стула, словно ее застывшее тело при резких движениях рассыплется на куски. В проеме открытой двери появилась Мать революции, она была немного пьяна из-за недобрых вестей о Душечке, которые приняла близко к сердцу. Надзирательница поторопила Лье без крика, пожелав ей при этом хорошего выступления. Видимо, ей не хотелось, чтобы идея подвести итог под своей жизнью возникла еще у одной танцовщицы.
— Мадам будет в зале, — произнесла Мать революции тихим вымученным голосом.
Лье кивнула и не без труда поднялась на ноги, после чего неуверенной походкой покинула комнату пыток.
Борис Дмитриевич занял свое место за центральным столиком и заказал шампанское. С самого утра он почувствовал тревогу, смятение, поэтому поспешил в «Черные очи» пораньше. Ему было неспокойно и неуютно в шумном зале кабака, поэтому он «приложился» к бутылке и пузыристая жидкость быстро закончилась. Мужчина почувствовал легкий приступ веселья, и когда девушка во фраке предложила ему еще что-нибудь выпить, он не удержался и попросил повторить заказ.
— Как там моя крошка Лье? — спросил он, подмигнув хромой девушке, с легкостью откупорившей шампанское.
— Сегодня бледна! — отозвалась та недовольно. Она завидовала успеху танцовщицы, потому что тоже могла блистать на сцене кабака и соблазнить какого-нибудь красавца нэпмана, если бы не досадное происшествие с лошадью. Борис Дмитриевич хотел задать еще вопросы, беспокоясь о здоровье своей Птахи, но девица поспешила отойти к другому столику, ей было запрещено вести беседы с гостями, не касающиеся заказов.
Настроение Бориса Дмитриевича было омрачено известием о Лье, он снова налегал на шампанское. Хотелось, чтобы время шло быстрее, он вертел головой по сторонам и ерзал на стуле, как ученик приходской школы, слушающий скучное повествование учителя. «Хорошо бы поговорить с кем-нибудь, чтобы скоротать время!», — подумал он, но общение с другими мужчинами, сидящими по соседству, было строго запрещено. Вдруг он заметил даму в черном одеянии, которая степенно проследовала к столику, стоящему чуть в стороне от основных зрительских мест. Сердце мужчины заколотилось от волнения, он так долго ждал встречи с этим мрачным персонажем и не раз представлял героическую поимку бандитки, возможно даже с перестрелками, а после — разоблачение, но в данный момент абсолютно не представлял как себя вести, еще и шампанское ударило в голову. Ему захотелось крикнуть: «Черная моль, открой вуаль! Я хочу видеть твое лицо!», но чекист понимал, что это было бы верхом глупости. Он сделал несколько глотков шампанского, при этом очень старался вести себя естественно, не выдавая своего волнения, но у него это плохо получалось. Контроль над телом ослаб, и Борис Дмитриевич начал испытывать приступы паники. Ему вдруг вспомнился случай, связанный с этой загадочной женщиной, когда один из известных в Москве следователей прихвастнул, что прижал эту особу
