правда не знаю, как это объяснить.
— Я понимаю, что как мужчине самодостаточному, тебе сложно об этом говорить. Но я ведь ничего не понимаю…
Подвигаюсь к мужчине ближе, провожу пальцами по обнаженной спине, чувствуя, как под кончиками нервных окончаний мужские мышцы превращаются в камень. Я обнимаю его полностью, перекрестив руки на груди, а носом утыкаюсь в шею. Мы сидим молча. Постепенно мышцы под моими руками обмякают и чуть сбрасывают напряжение.
Я трусь носом о шею и слегка царапаю ту краешками зубов.
— Дюш, — мужчина чуть прижимает голову к плечу, будто бы испугавшись щекотки.
— Давай поговорим, — почти шепотом, дабы не спугнуть легкий смешок, проскочивший в голосе мужчины. — Я переживаю. От незнания в первую очередь.
— Я не знаю, правда, в чем причина. Ты… прекрасная. Во всех смыслах. Внутри я горю настолько, что можно от меня запалить сотню костров. Но вот он, — Олег недвусмысленно опускает взгляд на свой пах, — будто бы против моей бурной жизни.
— И… давно у тебя так?
— Честно? Не знаю. Последний секс у меня был… год назад где-то. И то я тогда был такой пьяный. А до этого… тоже пару раз за год.
— А потом?
— А потом не хотелось в принципе думать об этом. Было много работы, спортзала и мало желания трахаться с эскортницами.
— А сейчас? Я тоже… эскортница, как ты выразился?
— Эй, нет, — Олег меняет наше положение. Теперь мы лежим в кровати, парень все так же прижимает меня к себе, перебирая волосы. Я чувствую, что он наконец-то настроен на разговор. И сейчас я могу узнать правду. Или хотя бы частично к ней прикоснуться. — Нет, малышка. Ты абсолютно удивительна.
— Может… Нужно к врачу? Или психологу? Может, ты на моем месте страшного крокодила представляешь?
— Совсем глупостей не говори. И да, я после отпуска уже записался и туда, и туда. В клинике моего друга других дат не было.
— Это хорошо, — трусь о него, наслаждаясь легкой светлой порослью на груди. — А почему вообще два года у тебя к сексу такое отношение?
Олег снова погружается в молчание. Я понимаю — скорее всего, тут ему поможет психолог. Мужчина все же выдыхает, готовясь будто бы перед прыжком в бездну.
— Наверное, это будет честно по отношению к тебе. И хорошо, что ты узнаешь до того, как у нас будет секс нормальный.
— Не пугай меня такими прелюдиями.
— Не буду. В общем, я изменял в предыдущих отношениях. С женой отца.
Теперь моя очередь молчать. Я не удивилась. Все слухи и намеки вели к этому. Но одно дело — вестись на слухи, другое — узнавать правду от самого человека.
— И… как?
— Что «как»? Ненавижу себя за это, разорвал отношения с отцом, вогнал в депрессию бывшую девушку. Слава богу, она хоть себе нормального мужика нашла.
— А жена отца? Это же не Вера Ильинична?
— Да ты что? Нет, конечно. Отец был женат на Алине, ты могла ее видеть — один же подъезд. Но на самом деле я с ней встречался, когда мне было восемнадцать, да, она была старше. Но что-то у нас было. Страсть, наверное. Или просто какая-то похоть. Потом я чуть повзрослел, мы стали ссориться. Расстались в итоге. А когда отец ее привел домой и представил моей мачехой… Нет, я сначала вообще никак не реагировал. Думаю, что она все спровоцировала специально.
Олег в тот день приехал к отцу, чтобы обсудить один из контрактов, по которому СТО работала с поставщиками. Сергей Семенович позвонил, сказал, что задержится — подвезли какую-то нестандартную машинку к ним. Но раз Олег приехал, может подождать в квартире, тем более, Алина там — чаем угостит, накормит. Девушка, которая была совсем немного старше его действительно была дома. Одета в непозволительно короткое домашнее платье, с ярким макияжем, который тянул бы на панель больше, чем на домашний. Олег замечал иногда, что женщина может во время их встреч то ненароком прикоснуться к нему, то провести полной грудью по его спине или скользнуть ею по руке, потянувшись куда-то.
Когда она только появилась в их доме, у них состоялся разговор, во время которого решили, что прошлое — в прошлом. Но иногда Олегу казалось, что игра его воображения настолько сильна, будто бы Алина сама хотела к нему… подкатить что ли. Ее действия можно было расценивать как намеки. А можно было оценить как случайности. Поэтому, когда в этот раз она случайно якобы разлила на него стакан с соком и принялась водить полотенцем по животу и паху, можно было бы списать на переживательность. Если бы у него не встал. И если бы она не полезла за его членом.
Как у них тогда случился секс, было не понятно. А попробовав запретный плод раз, к нему тянешься и во второй. Пикантность ситуаций, похоть забивали мозг. И притупляли чувство вины перед отцом и Марфой. А потом эта вина приходила в тройном размере. И утопить ее можно было временно только в новом сексе.
— Я вообще неидеальный у тебя, — Олег завершает свой рассказ и устало вздыхает. Видимо, исповедь далась ему непросто. — После того, как меня застукали за изменой, я… это стало так противно. Было потом… по пьяне в основном, последний год — вообще ничего. И я пойму любое твое поведение.
Я высвобождаюсь из объятий Олега и иду в ванную комнату. Я догадывалась, что именно мне расскажет мужчина. Но не была к этому готова. И теперь нужно как-то отреагировать, то ли успокоить его, то ли укоризненно прочитать лекцию. То ли что вообще делать в таких ситуациях?
— Я в душ, — говорю перед тем, как зайти в ванную. И на самом деле закрываю за собой дверь, на автомате сбрасываю одежду и залезаю в душевую, которая умостилась в самом углу, предоставив в комнате гораздо больше места ванне. Вода струится по телу, подставляю под напор лицо, и плевать, что в целом-то чистые волосы придется перемывать. Пока стою под душем, чуть мысли приходят в нужное русло, успокаиваются. Я не знаю, что сказать Олегу. Но и понимаю, что даже из-за этого не хочу его терять.
Выхожу из ванной в полотенце, которое обмотала вокруг тела. Волосы чуть скомканными сосульками касаются мокрой голой кожи плеч и спины. Замечаю мужчину на кухне — он резкими движениями ставит прозрачные пузатые стаканы на поддон кофемашины и запускает ее, опирается руками на столешницу, наклоняя голову так, что видно только мощные плечи. Мне становится жаль того Олега, который мучается
