молюсь, чтобы эти слова были правдой. Олег в ответ многозначительно хмыкает. — Что такое? Были прецеденты?
— Угу, кто-то же тебя научил этому, — мужчина чуть сдвигает камеру, оставляя обзор на идеальный подбородок, натянутую мощную шею, изящные для мужского тела ключицы и… следы от моих зубов. Что ж, было дело. Буквально два дня назад. Я усмехаюсь, но не смущаюсь — слишком уж много чести, как говорится.
— Я сама. Способная.
Теперь очередь Олега улыбаться. Я замечаю на его лице мешки под глазами и усталость, которая каждый раз опускается на его глаза, когда он не улыбался.
— Давай уже спать, милый. Ты очень уставший.
— Обожаю, когда ты меня так называешь.
Меня наполняет нежность. Затапливает до краев просто от таких банальных мелочей, что я пугаюсь своих ощущений. Слишком уж Олег становится близким для меня, слишком я в него погружаюсь. И от этой зависимости становится страшно. Никогда ранее не была так сильно зависима от человека. И никогда не думала, что моя детская, фактически надуманная любовь, станет реальной.
Мы уже попрощались с мужчиной. А ее все ворочалась в постели и думала. Сначала мою голову посещали крамольные и чуть эгоистичные мысли. Ведь если расстаться сейчас, не будет ли так больно, чем если я погрязну в Олеге полностью? Потом сама же и ругаю себя за такие мысли, поскольку я уже решила: буду с Нестеренко столько, сколько нам отведено. Этого будет достаточно.
***
— Внученька, — бабушка громким шепотом, который ничего не скрывает, а только больше внимания привлекает, обращается ко мне. — А твой молодой человек что, совсем не разбирается в музыке?
Моя бабушка — заслуженная пианистка. Для нее вопрос музыкального образования был настолько принципиальным, что мой папа ходил на ее курсы все детстве, сбегая иногда на футбол, за что получал нагоняй от матери. И я отходила несколько лет по классу фортепиано. Правда ученица на практике вышла из меня никчемная, я мало попадала в ноты.
— Бабушка, ты можешь у него спросить обо всем. Тем более, что слух у него имеется. Я во всех смыслах.
— Что, таки правда? — моя бабулечка тут же становится заинтересованной. Олег сидит рядом со мной и прячет улыбку. Папа сидит напротив, чуть скромнее и хмурнее себя обычного.
— Мама, — чуть возмущенно прозвучала реплика моей мамы, — ну что же вы к мальчику пристали?
— Так я еще не начинала, — отмахнулась бабуля и повернулась к самому уже объекту разговора. — Олег, а что же вы это, правда имеете слух?
— Возможно. Я учился игре на саксофоне.
— Спасибо, что не кларнет. Это вы как Эдуард Лефебр или же Джон Колтрейн?
— Бабушка, даже если Олег в курсе, кто эти люди, мы не знаем. А это уж моветон.
— Дюш, можно меня и не защищать, — вступает в разговор снова Нестеренко. И уже к бабушке: — По манере игры мне ближе Джонни Ходже.
— Я бы это даже послушала, — почему-то повеселела ба. Мама моя тут же принялась рассказывать истории из музыкального детства моего папы, которые сама уже знала рассказанными из уст в уста. Да и мы их слышали сотню раз, но раз Олег — новенький в компании, то почему бы не начать отсчет новой сотни?
Семейный ужин проходит не так и плохо, как я себе нафантазировала намедни. Только папа в какой-то момент не выдерживает рассказов о себе же, улыбок Олега и, кивнув парню головой, вышел сам на балкон. Я не стала кидаться на амбразуру и кричать, чтобы мужчина мой не ходил на «серьезный» разговор с отцом. Однако уже после, когда мы ехали в машине, спросила, о чем же была речь.
— Да так, твой папа спросил меня, где я такую футболку покупал.
— Ну, Олег, я серьезно.
— И я. Он так и начал. Не переживай, ничего ужасного мне не сказали и я не ответил. Просто спросили о моих намерениях и желаниях.
— И какие же они у тебя?
— Ну в первую очередь мы едем на отдых. В пятницу. Эльку в качестве управляющей тебе подсунуть?
— Мы это обсуждали. Я не собираюсь менять позиций.
— Угу, я помню. А я хочу отдохнуть. Пожалуйста, обещаю, что не буду тратить на тебя много денег, дабы ты не чувствовала себя слишком обязанной. Хотя, учитывая, что я твой мужчина, могла бы просто согласиться.
— Не могла бы, — машина тормозит около моего подъезда. Я целую мужчину в щеку, и выхожу из кроссовера. — Спокойной ночи, милый.
Глава 19
Солнце в полдень в начале июня просто нестерпимое. Жара в этом году сводила с ума еще в середине прошлого месяца. Но сейчас окончательно перешла в фазу, когда становится плохо только от одной мысли, чтобы выйти на улицу. Поэтому я вполне успешно лежу под кондиционером и не собираюсь выходить из домика, пока не опустится на землю блаженная прохлада.
— Ты собираешься весь день просидеть в доме? — Олег появляется из душа, вытирая на ходу белым гостиничным полотенцем волосы.
— Ну, почему? Не только просидеть, вполне успешно у меня получается и лежать, — усмехаюсь. — А у тебя есть более весомые предложения?
— Хм, после ваших, Аделаида Вячеславовна, замечаний, я уже усомнился в этом. Вообще приехать на отдых и весь отдых протрахаться — не плохая затея.
— Я не говорила об этом, — почувствовала, как на щеках вспыхнул румянец. — Отдых на то и отдых, чтобы не нагружать себя. А вообще. Сам придумал нам снять домик в месте, где никогда не бывает тени. Я не выйду сейчас на улицу.
— Тогда у меня есть контрпредложение, — усмехается. И идёт ко мне, кидая полотенце на спинку стоящего рядом кресла.
— Да ты что?
Олег опускается на кровать рядом, опираясь на подушку над моей головой локтем.
— И что же ты хочешь?
— Ну, — мужчина задумчиво смотрит на меня, перебирает одной рукой мои волосы. — Есть один вариант.
Склоняется и целует в губы, медленно рукой переходя ниже.
— Оле-е-ег, — зову его на выдохе.
— Да, моя хорошая?
— Когда мы уже дойдем до конца? — задаю вопрос ребром, понимая, что в целом он может быть слишком прямым.
— До конца? Хм, — видимо, именно на этом моменте все заготовленные контрпредложения заканчиваются. А я решаю идти до конца.
— У тебя… то есть у нас, с этим проблемы?
— У нас? — задумчиво повторяет мои слова, будто бы обладает палиалией.
— Олег, — смотрю на него со всей серьезностью. А парень, который до этого нависал надо мной, садится на кровати и молчит. В момент, когда я уже успела пожалеть о сделанном комментарии, он наконец-то начинает говорить.
— Возможно, проблемы. Я…
