Был…
Сейчас она ждала, что муж разделит веселье или приласкает её, и добилась своего. Радостная возбужденность всё-таки передалась Сергею. В номере гостиницы они первым делом полезли в бар и, обнаружив там вино, выпили всю бутылку. Потом он лёг, а она засобиралась в ванную. «Мы так давно не были близки», – подумал он, глядя на её распахнутый халат и разбросанные по полу туфли и бельё.
Люси, словно прочитав мысли мужа, плюхнулась рядом, шутя прикусила мочку его уха. Все показалось лёгким и прекрасным, как в самом начале их отношений, и Сергей потянул жену на себя, навалился сверху.
Она состроила капризную гримаску, изображая, что задыхается под тяжестью мужа. Он почувствовал её грудь и сразу вспомнил, сколько радостей приносили ему жаркие и щедрые ласки жены.
Сергей провёл рукой по Люсиному телу, нащупывая свой любимый изгиб, и вдруг остановился, обмяк. Он ожидал найти совсем иное: прохладную кожу, под которой – слегка выступающие рёбра и прочие милые жалкие косточки.
Эта цыплячья хрупкость стала его наваждением, она вызывает в нём такое острое и противоречивое желание: защитить и в то же время до боли стиснуть худенькое, длинное, нерожавшее тело. И в попытке хоть какой-то близости ждать ответа, хоть намёка на него, и умолять о пощаде, и в отчаянии замирать, не находя ничего, никакого ответного телесного или душевного движения. А потом обвинять только себя в её холодности, и клясться себе, что это было в последний раз. Но стоит увидеть эти прозрачные глаза, эту улыбку, как наваждение начнётся сначала…
Люси поняла всё одновременно с ним. Она обиженно свернулась клубочком на краю кровати.
– Сергей, впервые я не осторожничаю… Какой смысл притворяться?
И, путаясь в чужом языке, переходя на родной, срываясь на крик, делая паузы, чтобы затолкнуть обратно слёзы, высказала накопившиеся обиды. Видимо, все ещё надеялась, что он начнет врать ей, что ничего у него с Машей не было и нет. Она бы с радостью приняла любое враньё. Да что говорить, она стала бы лучшим адвокатом мужа!
Но Сергей лишь виновато погладил жену по плечу.
– Знаешь, я в последнее время даже не смотрюсь в зеркало, – снова всхлипнула Люси. – Больше не люблю себя…
В порыве жалости Сергей прижал жену, стал баюкать её, как ребенка, думая: ну почему нельзя одновременно быть и счастливым, и порядочным человеком?
– Почему? – вслух спросил он.
– Почему, ты спрашиваешь? – отозвалась Люси. – Да потому что не хочу видеть эту печальную физиономию, которая словно говорит мне: да-да, не отворачивайтесь от собственного отражения, милочка, именно вас муж разлюбил… Серёжа, что с тобой? – испугалась она, посмотрев на мужа.
– Сам не знаю. Я не разлюбил, – он потёр мокрые глаза кулаком. – Я помереть хочу… Сразу все проблемы решатся.
– Пожалуйста, не говори так, – Люси спрятала голову у него на груди.
Они помолчали, потом она спросила, не открывая глаз:
– Ты не знаешь, наши страны между собой воевали когда-нибудь?
– В Крымскую войну.
– И кто победил?
– Не помню.
В прежние, счастливые времена он непременно подшутил бы над Люси после такого вопроса. Припомнил бы ей предприимчивого прадедушку, который в начале прошлого века приплыл в Портсмут из Одессы. Поменяв фамилию и женившись на англичанке, этот одессит положил начало семейной линии Маршаллов.
Люси до замужества тоже была Маршалл. Сергей раньше смеялся, что при такой девичьей фамилии жены он всегда будет рядовым солдатом в собственной семье. А она не раз говорила, что именно прадедушкины гены помогают ей так быстро учить русский и осваиваться в Москве. Она полюбила чужую страну через свою любовь к мужу. Но теперь, когда Сергей причинял ей едва выносимую боль, она сердилась и на его родину.
– Вот вы, русские, называете себя романтиками, – обиженно сказала Люси. – А весь романтизм ваш в том, чтобы разрушить старое за одну секунду и взамен ничего хорошего не создать.
Глаза её снова наполнились слезами. Сжав губы, она вдруг сильно ударила Сергея в грудь.
– Бастард, что же ты наделал! Ведь я тебя любила.
Только сейчас он заметил, что она больше не носит обручальное кольцо.
Ночью Сергею приснился страшный и очень подробный сон. Он косил траву на даче, к нему присосалась клещиха. Сергей посадил её в банку, привёз в лабораторию проверить на энцефалит.
Там какой-то старичок, проходя мимо Сергея, дробно рассмеялся и програссировал, глядя на банку с клещихой: «Потррясающий зверрь!»
В руке у старикашки болталось ведро, на котором было небрежно выведено красной краской – «для полов». «Невооруженным глазом незаметно… но вы, конечно, помните, куда вам жену пришили», – лукаво сказал старичок.
«Что?» – «Легенду знаете? Женщина и мужчина раньше были единым существом. Благодаря четырем рукам это существо работало лучше. Два лица позволяли всегда быть начеку. На четырех ногах можно было далеко уйти. Потом боги рассердились. Хотя это всё ерунда… Вы, когда браком сочетались, речи о том, что вы теперь одно целое, слушали? Бумаги подписывали? На самом деле вы расписались в том, что вас друг к другу пришьют». У Сергея внутри словно вспышка произошла: к голове его жену пришили, он прямо сейчас это ощущал!
Он выскочил на улицу, побежал по какому-то бесконечному подземному переходу. Там оказалось ещё страшнее. Большинство встретившихся ему людей были именно теми самыми, четырёхрукими-четырёхногими. Один плюгавый мужичонка стоически нёс на шее бабищу, которая вдобавок лупила его по лысине. Другая женщина, с сумками и перекошенным от напряжения лицом, тащила на спине волосатого очкарика, вместе с креслом. Он сидел в нём с книжкой и вслух читал жене.
Это была картина Брейгеля с увечными и убогими. Попадались трёхголовые, шестиногие – что-то там в ЗАГСе просмотрели. Ещё одни, хоть и сшиты были по справедливости, никак не могли договориться между собой: две пары рук в борьбе, две пары ног, готовые разорвать общее тело пополам. Но каким-то образом даже этим удавалось передвигаться. И самое страшное, он был одним из этих несчастных. Ведь Люсенька его на самом деле – клещиха кровожадная с мешком кожаным!
– Уйди! Оставь меня! – закричал он, лихорадочно пытаясь стряхнуть клеща с головы, и проснулся от прикосновений жены.
– Серёжа, плохой сон. Ты кричишь, руками машешь, – Люси старалась его успокоить. – Это из-за алкоголя, не надо нам так много пить…
На следующее утро, словно и не было вчерашнего разговора и ночного кошмара, сразу после завтрака они отправились исследовать Баф. Город-курорт, вчера вечером показавшийся маленьким и заплесневелым от старости, при свете дня источал неподпорченную никакими дешёвыми реставрациями викторианскую красу.
В бюро туристической информации Сергей и Люси купили книжечку- путеводитель.
