для передвижения. Первым шел наводящий ужас бог Анубис, посредник между небесным и подземным миром. Лик его, то темный, то золотой, был величествен. Высоко вознеся свою песью голову, в левой руке он держал кадуцей, а правой потрясал зеленой пальмовой ветвью.
Сразу вслед за ним шла корова, ставшая на дыбы, воплощенное плодородие богини. Ею был один из священнослужителей, легко и красиво выступая под своей ношей. За ним две жрицы несли закрытый ларец, заключающий в себе нерушимую тайну великого учения.
Третий жрец изображал верховное божество, непохожее ни на домашнее животное, ни на птицу, ни на дикого зверя, ни даже на самого человека, но, по замыслу, своей необычностью, возбуждая почтение собравшейся публики. Сделано божество было из ярко блестевшего золота и представляло собой искусно выгнутую урну с круглым дном, снаружи украшенную дивными изображениями. Над отверстием урны подымалось не очень высокое горлышко с длинным, далеко выступавшим носиком, а с другой стороны была приделана широкая ручка, на которой свернулась в клубок змея, раздувая поднятую вверх чешуйчатую шею.
– Достиг я пределов смерти, переступил порог и снова вернулся, пройдя все стихии, – загремел голос «бога» Анубиса. – Видел я пучину ночи, видел солнце в сияющем блеске, предстоял богам-братьям подземным и небесным и вблизи поклонился им. Теперь поклоняюсь тебе, сестра!
После этих слов все упали на колени, воздев руки к небу.
– Исет, царица всех земель, воспитанная Ра! Ты установила столь великое, что это никто не сможет уничтожить. Старшая дочь великого бога, жена и сестра царя Осириса, первая, открывшая для людей плоды земли, мать Хора царя. Радуйся, радуйся, о Египет, взрастивший ее! – и стройный хор голосов запел Хвалебен, в честь богини, а к ногам ее статуи посыпались букеты шалфея.
Глава 31
На пир, во дворец Хор-Аха и Хенхап Ия собиралась весь вечер. Ее утомила мистерия, посвященная Исет, слишком много благовоний курилось на этом таинстве, они кружили голову, вызывая сонливость и вялость в мышцах. Спасибо Ниме, знавшей толк в подобных церемониях, и отпоившей ее парным молоком.
Потом Ия долго перебирала наряды. Ей хотелось выглядеть так, чтобы в Тети опять вспыхнула та искра, что когда-то зажгла огонь любви в их сердцах. Но она знала, там будет фараон, и он уже сообщил через посыльного, что «желает видеть младшую супругу у своих стоп».
Выбор пал на калазирис, на тончайших бретелях, небесно-голубого цвета, так шедший к ее глазам. Открытую шею украсили бусы из бирюзы, а голову высокий убор, похожий на убор Нефертити, тоже бирюзового цвета, отделанный золотыми инкрустированными лентами, который Ия купила еще на острове «слоновой кости», в лавке заморского купца. Парик надевать не хотелось, а убор хорошо скрывал еще мало отросшие волосы.
За ней уже послали второго гонца, когда она наконец-то прибыла во дворец Хор-Аха. На улице опустились летние сумерки и в пиршественной зале горели факелы и светильники. Их было так много, что свет разогнал все тени. Сполохи света играли на длинных шторах, ласкаемых ночным ветерком. Их неспешному ритму вторили музыканты на лютнях и флейтах.
Множество гостей, пировало за низкими столами, расположившись на циновках и мягких подушках.
Сам Нармер возлежал на золоченой кушетке, во главе стола, и голову его украшала двойная корона Египта. С двух сторон несколько рабов обмахивали царя опахалами.
Нубемхат тоже была здесь. Она кормила фараона из рук и, похоже, тому это нравилось. Ладонь царя лежала на левой груди старшей царицы.
Появление младшей царицы вызвало настоящий фурор. Под восхищенные взгляды она прошествовала мимо гостей, к своему супругу, который увидев ее, даже приподнялся со своего ложа, забыв, что еще секунду назад ласкал грудь другой женщины.
– О золотой! Обеих владычиц воздевший венцы! Да будет жизнь твоя вечна! – как и полагалось, Ия произнесла эти слова громко, с пафосом.
– Да живет вечно наша супруга, – Нармер протянул руку в приглашающем жесте. – Прекрасная и несравненная, подобная лучезарному солнцу. Мы ждали тебя и очень скучали. Ты не взяла, вижу, нашего сына? – спросил он, когда Ия села рядом.
– Джер уже спит, мой царь. Он еще мал для таких пиров, – ответила она, улыбаясь лишь уголками губ, мимоходом отмечая, что у Нубемхат синие тени. Видимо царица решила, что кто-то разглядит в ней отражение божественной сути, ведь египетские боги считались голубоглазыми.
– Завтра мы посетим нашего сына, – Нармер не отрывал взгляда от девушки. – Эту же ночь проведем в спальне нашей супруги, – он поцеловал кончики ее пальцев. – Лекарь советует прочистить все детородные жилы, пораженное нашей долгой болезнью.
– Мой царь мог использовать для этого наложниц, – осторожно начала Ия. Она не горела желанием ублажать царя. – Джер еще мал, ему нужно много материнского внимания, – намекнула она на нежелательную беременность. Но фараон, не уловил намеков, и понял все по-своему.
– Тебе не следует опасаться, – он ласково погладил ее по щеке. – Все дурное семя было уже излито в горшок и сожжено.
После этих слов Ия пришлось смириться. Перечить фараону – нагнать на себя лишь его недовольство.
– Ия-Иб! Как я рада, что ты здесь, – тонкий девичий голосок отвлек ее от мыслей о предстоящей, нежеланной ночи.
– О! Наша юная хозяйка, – Нармер улыбнулся царевне. – Твой пир, кажется, удался. Гости довольны.
– Доволен ли мой царь? – Хенхап низко поклонилась, прижав руку к сердцу.
– Мы довольны. И у нас есть подарок, – он повел бровью. Тут же появился слуга, с серебряным подносом, накрытым легким покрывалом. Слуга аккуратно его сдернул.
– Ах! – Хенхап не сдержала восхищения. Нубемхат тоже тянула шею, чтобы разглядеть подарок. Встать и просто полюбопытствовать ей мешали царские амбиции. Но другим они не мешали.
– Прекрасный подарок! – Ия любовалась бриллиантовой, в виде двух крыльев, диадемой, искусно выполненной неизвестным мастером.
– Это корона нубийской принцессы, – пояснил царь. – Теперь она твоя. Примерь подарок и покажись перед гостями.
– Ты поможешь мне? – глаза Хенхап блестели, было видно, что царь попросту прочел ее мысли. Ия согласно кивнула, предварительно получив соизволенье у Нармера.
В комнате, куда ее привела царевна, все напоминало о Хор-Аха.
– Разве это твои покои? – Ия дотронулась до булавы, стоящей в углу. На стене висело множество другого оружия, а на полу лежала шкура леопарда.
– Нет, это Тети, – Хенхап крутилась у зеркала, пытаясь надеть диадему. – Просто она ближе, чем моя, – пояснила она причину их вторжения в личное пространство царевича. – Я хотела быстрее ее надеть, но она не хочет держаться!
– Позови служанок, – Ия почему-то чувствовала нарастающее раздражение.
– Разве ты не поможешь мне? – Хенхап разочаровал такой ответ. Ее губки надулись, а в глазах
