заблестели слезы. Вздохнув, Ия поспешила на помощь.
– Думаю, здесь нужен пышный парик, – заключила она через несколько безуспешных попыток надеть диадему на голову царевны. – Твои волосы прекрасны, но корона на них не держится.
– У меня есть такой! – обрадованно воскликнула та. – В моих покоях, – и она выскочила из комнаты, даже не думая, в какое положение поставила свою старшую подругу. Что, если кто-то увидит супругу царя, здесь, одну?
Нужно было уходить, но желание дотронуться до вещей, хранящих запах тела любимого, пересилило осторожность. Она не удержалась и взяла полосатый платок, небрежно оставленный хозяином на спинке стула, прижала платок к лицу, вдохнула запах. Именно в нем был Тети, когда они встретились впервые, на ступенях Дома Жизни.
В глазах защипало. Она крепко зажмурилась, вскинула голову, чтобы не дать горьким слезам испортить безупречный внешний вид и выдать себя перед Нармером.
– Бенериб!
Ия обернулась, уже зная кого увидит. Лишь один человек звал ее так.
– Тети! – выдохнула она, а он уже был рядом. Платок выскользнул из женских пальцев, упал на пол и был забыт.
– Я приду к тебе, завтра, ночью, – шептал царевич, страстно целуя ее губы.
– Нет! Нас увидят! – шептала Ия в ответ, трепеща и почти умирая в его объятиях.
– В последнюю ночь Цветения отпусти всех служанок на священные таинства, в храмы.
– Но стража! – она знала, их с наследником неусыпно охраняют солдаты царя.
– Не беспокойся об этом, – он коснулся пальцами ее губ, снова поцеловал, теперь уже коротко и нежно. – Это моя забота.
Они вернулись в пиршественный зал поодиночке, стараясь не привлекать внимания. Но в этот момент все были заняты восхвалениями диадемы, красовавшейся на голове Хенхап. Отсутствие царицы заметил лишь сам царь.
– Разве ты была не с царевной? – поинтересовался он хмурясь.
– Я немного отстала, – Ия чуть помедлила, украдкой, из-под ресниц, высматривая Хор-Аха, который уже сидел в кругу своих друзей, смеялся и шутил, ничем себя не выдавая. – Мне нужно было…. – она прошептала на ухо Нармеру придуманную на ходу причину своего долгого отсутствия. Тот поверил. Ия расслабилась.
Но оказалось, что слишком рано. Мужчина взял ее руку и бесцеремонно, никого не стесняясь, положил ладонью между своих ног.
– Лекарь, что теперь охраняет наше здоровье, прописал чудесные капли для мужской силы, – в голосе фараона слышалась хрипотца, выдавая сильное возбуждение, которое ощущалось и под ладонью: напряженная плоть чуть пульсировала, говоря о готовности царя, хоть сейчас выполнить свой супружеский долг. – Попрощайся с Хенхап, – поцелуй обжег ее оголенную шею.
Глава 32
В паланкине могли поместиться свободно шесть человек. Фараон никогда не перемещался один, вот и сейчас, здесь, кроме царской четы, скромно сидели два евнуха. Над их головами тускло горели светильники.
– Последние дни, мы много думали о прелестях нашей младшей супруги, – царь прижал Ию к себе, и его рука скользнула под подол узкого платья. – Сними наряд, – приказал мужчина, тяжело дыша от возбуждения.
Ия не двигалась. Тогда он повалил ее на пол. Ткань платья хрустнула, разорвалась до самого лифа, оголив тело, и Нармер накинулся на распростертую под ним супругу, осыпая жаркими поцелуями.
Она закрыла глаза, представляя, что это Тети целует и ласкает ее. Но царь был не Тети. Все закончилось через пару минут, после того, как он, быстро двигая бедрами, вдруг застыл на секунду, нависнув над ней, и, издав нечто похожее на стон, обмяк, уткнувшись лицом в женскую грудь.
– Царь проявил силу и страсть льва! – услышала Ия голос одного из евнухов.
– Это событие завтра же высекут на стенах его гробницы, – проблеял второй.
Розовая вода смыла все следы внезапной, но быстро погасшей страсти фараона.
– Нима, – обратилась Ия к своей самой преданной служанке. – Я не хочу больше детей. Джер еще слишком мал.
Та внимательно посмотрела, поджала губы:
– Царице только рожать и рожать.
– Ты поможешь или нет!? – воскликнула Ия. Иногда ее раздражало, что служанка слишком свободна в своих мыслях. Впрочем, она старалась никогда этого не показывать. Нима действительно была очень заботливой, заменив девушке мать, которую Ия слишком рано потеряла.
– Не кричи, а то разбудишь всех слуг, – совершенно спокойно сказала женщина. – Я тебе помогу, – и она, пошарив в одном из сундуков, достала из него небольшой глиняный горшок. Тот был запечатан. Нима сорвала промасленную ткань с горловины, и помещение наполнилось специфическим и резким запахом.
– Что это? – Ия поморщилась.
– То, что не даст тебе понести, после сегодняшней царской страсти, – она хихикнула. Вернувшись с пира, Ия рассказала ей обо всем, что произошло в паланкине. Девушка знала, Нима все равно бы узнала об этом. – Хорошенько смажь этим средством лоно, – служанка протянула ей горшок. – Впрочем, давай я сама это сделаю. Так будет лучше.
Через несколько минут все завершилось. Ия чувствовала легкое пощипывание и тепло от этой необычной, резко пахнущей субстанции, являвшейся, видимо, в этом мире контрацептивом.
– Из чего ее делают? – полюбопытствовала она.
– Это крокодиловая мазь. – Нима омыла руки после процедуры и вновь спрятала горшочек в сундук.
Ия задумалась. В древних манускриптах, ей не встречались подобные рецепты.
– Жир крокодила? – спросила она, пытаясь удовлетворить чисто научный интерес.
– Тебе это лучше не знать, моя царица, – служанка задернула занавеси, выводящие на открытую террасу, примыкавшую к покоям, чтобы яркая, полная луна не мешала сну госпожи.
Но сон все равно не шел. В сознании вспыхивали сцены с Хор-Аха, и она вспоминала его ласки и поцелуи, по которым так скучала все эти месяцы, и его слова, от которых начинали пылать щеки. «Неужели он решится на то, о чем говорил?» – думала она, внутренне трепеща от осознания, что это может случиться. Но тут же, память возвращалась к Нармеру, и тому, что произошло в царском паланкине. От этих воспоминаний становилось душно. Нет, не потому, что царь разбудил в ней страсть, этого не было. Ее волновало будущее и те моменты, когда придется снова отдавать супружеский долг.
Ия встала с постели. Взгляд упал на деревянный, резной стол, где лежала забытая ею шкатулка. Она подошла, провела пальцами по гладкой, лакированной поверхности. То, что лежало внутри, заставило воспоминания вернуться.
– Ты заслуживаешь любой нашей милости, – удовлетворенный царь помог супруге подняться. – Можешь просить все, что пожелаешь. – А пока прими это, – в ее руки легла плоская, широкая коробка. Она откинула крышку и…. не смогла сдержать восхищения. На подкладке из ткани лежало ожерелье из самоцветов, тончайшей работы, выполненное в виде цветов. Самый большой цветок был помещен в центре украшения. Дальше, вверх поднимались более мелкие розетки, заканчиваясь золотой плетеной цепочкой с
