очень смешной.
Окружающая тень соткала из частиц света золотую фигуру Бога с головой сокола. Он был так прекрасен, что тело само откликнулось поднявшимся изнутри жаром желания.
И вот она уже стонет под натиском его движений, изнывая и сгорая в этом огне, ненасытная и бесстыжая, опять забывшая о том, другом, которого так любила.
Наваждение, лишившее ее разума, казалось бесконечным, и она задыхалась, переполненная жгучим пламенем, превратившим кровь в бурлящий, кипящий поток. Она умирала и возрождалась несколько раз, пока золотой Бог не насытился ее телом и, наконец, издав громкий полу стон – полу крик излил свое семя в женское лоно, ставшее в эту минуту жертвенным алтарем.
А потом Бог исчез: ушел в тень и растворился. Барабаны замолкли. Наступила тьма.
Тогда она попыталась подняться, и покинуть это странное место, но оказалась прикованной к жертвеннику цепями.
Страх затопил сердце. Ия закричала и…. проснулась.
Глава 30
– Как Джер похож на своего брата! – болтая без умолку, Хенхап качала на руках маленького царевича. В отличие от Хор-Аха, его юная жена часто бывала во дворце младшей супруги Нармера. Сам царевич, избегал таких встреч. Они ни разу не появились здесь вместе, хотя никакого запрета на это не было.
– У нас с Тети тоже родятся такие красивые дети, – продолжала царевна, не понимая, как ранит сердце хозяйки этого дома. – Да, малыш? – она поцеловала младенца и засмеялась звонким, еще почти детским смехом.
– Ты…., – Ия не знала, как выяснить то, что не давало ей покоя, вот уже который день. Она замялась, потом все же решилась задать напрямую:
– Царевич уже выполнил свой супружеский долг?
Хенхап кивнула, ответив будничным тоном, будто говорила о чем-то повседневном:
– В брачную ночь, он сам раздвинул мои ноги.
Такого Ия не ожидала. Кровь прилила к лицу. Ей пришлось отвернуться, чтобы скрыть свои чувства.
– Давно хотела спросить, – она еле справилась с внезапно накатившими эмоциями. – Сколько тебе лет?
– С тех пор, как мать произвела меня на свет, Нил разливался шестнадцать раз, – удивила царевна ее ответом.
– Ты выглядишь совсем юной! – не сдержала Ия восклицания. Маленькая и худенькая, с только-только наметившейся грудью, Хенхап нисколько не тянула на шестнадцатилетнюю девушку.
– Да, – легко согласилась та, – Мать думала, что меня кто-то проклял, но жрецы Тота помогли снять проклятие.
– И что, царевич ласков с тобой? – не удержалась от вопроса Ия, ожидая опять откровенного ответа.
– Очень, – царевна почему-то вспыхнула краской, что не было на нее похоже, но тот час же встрепенулась, и, как ни в чем небывало, затараторила:
– Совсем забыла сказать, что Нубемхат пригласила меня на праздник Цветения шалфея. Она говорит, что покажет, как варить из этой травы целебный отвар, чтобы скорее забеременеть и родить.
– Ты дружишь с Нубемхат? – удивилась новости Ия.
– С ее дочерями, – Хенхап пропустила мимо ушей удивление. – Они очень добрые и милые. Ты тоже можешь прийти на праздник, – добавила она.
– Вряд ли мне там будут рады, – Ия поджала губы. Ей было известно отношение старшей супруги фараона к себе.
Когда царевна ушла, девушка дала волю слезам. Она понимала, что Тети не может бесконечно страдать и ждать. В конце концов, они оба связаны обязательствами и ханжескими традициями, царящими в «чертогах Радости». «Ничего не меняется, – думала Ия. – Здесь я так же несчастна».
Маленький Джер расплакался, почувствовав состояние матери, и служанка унесла его кормилице. «Меня лишили даже самого главного – вскармливать сына грудью», – плакала она, жалея себя. Больше пожалеть в этом мире ее было некому.
***
Праздник Цветения был исключительно женским, и сопровождался тайной церемонией поклонения Исет.
В свое время, Верховная жрица Амаунет-Ра посвятила Ию во многие священные таинства. Это было не удивительно, ведь она считала девушку одним из воплощений великой Тефнут. Но в жертвоприношении другой богине Ия участвовала впервые.
Церемония началась на плоской крыше храма Ра, расположенного в «чертогах Радости», по сути, личного храма самого фараона. Множество женщин, одетых в белоснежные калазирисы, с покрытыми прозрачными накидками головами, выстроились по периметру крыши, держа в руках букеты из цветков шалфея. Среди них были и мужчины, но все женоподобные. Их лица несли видимые следы макияжа: веки окрашены в золотой цвет, а глаза и брови подведены черной сажей. Исет могли служить лишь женщины, либо мужи, лишенные своей мужественности.
Вот, в центр собрания вышли высшие служители богини, все мужчины-кастраты, одетые в узкие белые льняные одежды, подпоясанные у груди и ниспадающие до самых пят. Они несли знаки достоинства могущественной богини. Первый держал лампу, горевшую ярким светом. Это золотая лодка с отверстием посредине, через которое выходил очень широкий язык пламени. Второй в каждой руке нес по алтарю, называемому «помощником». За ним шел третий, неся пальмовую золотую ветвь с тонко сделанными листьями. Четвертый показывал символ справедливости в виде левой руки с протянутой ладонью. Он же нес закруглявшийся, наподобие сосца, золотой сосудик, из которого совершал возлияние молоком. Пятый держал золотую веялку, наполненную лавровыми веточками. Последний, шестой, нес амфору.
Процессия торжественно обошла по кругу площадку и направилась к лестнице, ведущей вниз, в помещения храма. За ними потянулись все остальные: сначала жрецы и жрицы Исет, потом те, кто пришел на таинство. Ия была в их числе: Хенхап все же уговорила ее.
– В день праздника Цветения, я хочу устроить прием в нашем дворце, – мечтательно закатывая глаза, и прижимая ладони к детской груди, щебетала юная жена Хор-Аха. – Сам Рег-Аа, да продлятся дни его вечность, обещал быть! Тебя я тоже обязательно жду.
Ия не смогла отказать. И даже не потому, что Нима прожужжала все уши, что не явиться туда, где будет сам фараон – верх глупости, а потому, что сердце ее истосковалось по любимому. Так она сможет хотя бы увидеть Тети.
Процессия уже спустилась в главный зал храма, освещенного в это время дня лучами Солнца, льющего из открытых ставен, но мысли о предстоящей встрече волновали и не давали покоя, рассеивая сознание.
– Ия-Иб! – ее дернули за руку. Оказалось, младшая супруга царя встала не на свое место, в этом четко определенном порядке. Зато Хенхап знала все. Это она вовремя заметила, что Ия стоит среди жриц, у золотой статуи Исет, установленной здесь, в храме Ра, по случаю празднества.
– Наше место там, – царевна показала кивком головы в сторону, где выстроился в две шеренги царский гарем, во главе с Нубемхат. – Идем скорее, – прошептала она. – Сейчас на праздник явятся боги, чтобы почтить Великую Исет.
Вскоре показалась и процессия богов, соблаговоливших воспользоваться человеческими ногами
