объяснений.
– Мама, надо немедленно заявить в милицию. Немедленно. Почему ты этого до сих пор не сделала?
– Потому что Замаев Николай Михеевич… твой отец.
Николай посмотрел на мать, как на инопланетянку:
– Не понял…
– Коля, твой отец не утонул еще до твоего рождения, как я тебе рассказывала. Он просто ничего не знал о тебе, потому что твой любимый дедушка и мой замечательный отец увез нас сюда втайне от него.
– Мам, ты что-то не то говоришь…
– То я говорю, на сей раз – то… Все, что тебе говорили до этого об отце – ложь, а теперь тебе придется узнать правду.
Она сбивчиво стала рассказывать сыну о том, что хранила в тайне много лет.
Рассказала про свою раннюю связь с мужчиной, который был вдвое старше нее. О том, как отец увез ее подальше от этого человека – очень ненадежного, по его мнению, не оставив адреса даже самым близким друзьям. Как потом, когда Лилия поняла, что беременна, пришлось придумывать историю про погибшего жениха. И все поверили в это.
– Мам, но почему ты позволила дедушке увезти тебя от этого человека? Ты что, совсем его не любила?
– Коленька, мне было всего семнадцать лет! А твой дед был слишком влиятельным человеком, чтобы допустить, чтобы его единственная дочь – умница и красавица – стала женой такого известного на всю округу «бонвивана», каким был Замаев. К тому же он боялся, что Замаев не захочет на мне жениться. За ним тянулся длинный шлейф любовных похождений… По мнению отца, я могла оказаться далеко не первым номером в списке его поклонниц. Этого папа боялся больше всего. Замаев по роду занятий часто уезжал на месяц-два в экспедиции, поэтому мой отец списался со своим консерваторским приятелем, и тот нашел ему место директора музыкальной школы в нашем городе. Пока Замаев был в отъезде, отец придумал историю про свой перевод, собрал вещи и поставил меня перед фактом. А что мне оставалось делать? Я была несовершеннолетней девочкой. Что отец сказал, то и сделала…
– Мам, за тридцать лет ты так и не сочла нужным рассказать мне о том, что у меня есть отец? Как так? Это же нечестно… Ты же ходячий эталон порядочности! Вся такая честная правдолюбка, и вдруг выясняется, что ты врала всю жизнь единственному сыну.
Николай хотел закурить, но руки его дрожали так, что он никак не мог совладать с зажигалкой. Он бросил измятую, так и не раскуренную сигарету на пол, и зло посмотрел на мать:
– Ты абсолютно уверена, что мой новоявленный папочка не сделает ничего плохого Юльке?
– Я ничего не слышала о нем тридцать лет… Он просто захотел посмотреть на свою внучку, вот и все. Возможно, он поехал ко мне домой и сидит сейчас с Юлькой в скверике, дожидается меня.
– А вдруг все совсем не так безобидно?
– Ну, скажи, зачем бы он стал ее тогда забирать? Просто возраст берет свое, захотел увидеть внучку, вот и все.
– А что же, на сына ему посмотреть не захотелось?
– Коля, не терзай ты меня. Не знаю я ничего. Просто считаю, что в милицию заявлять пока не надо. Решим все сами, по-семейному.
– А что я скажу жене? Или ты сама все ей объяснишь?
– С Оксаной я сама поговорю. Она же умная девочка, она меня поймет… И простит. А пока поехали домой. Вдруг и вправду Коля с Юлькой у двери стоят и меня дожидаются?
Николай резко развернулся и быстрым шагом вышел из кабинета. Лилия Эдгаровна бросилась вслед за ним, не попрощавшись с Катей.
У дверей никого не оказалось. Как и в сквере. Зато в почтовом ящике лежал конверт, адресованный Синецкой Л.Э.
Коля вытащил его трясущимися руками из почтового ящика и передал матери.
– Это его почерк?
– Понятия не имею. Он ведь раньше никогда мне ничего не писал…
– Мама, ну давай же, вскрывай. Читай вслух.
Лилия Эдгаровна вскрыла конверт, развернула сложенный вчетверо лист бумаги. Записка была предельно лаконичной:
«Лиля, прости, что я обманом забрал Юленьку. Она славная девочка, ей со мной будет хорошо. Мы отправляемся с ней в небольшое путешествие, на пару недель, не больше. Не волнуйся за нее, пожалуйста, когда вернемся, все объясню и тебе, и сыну. Замаев».
Лилия Эдгаровна облегченно вздохнула. Она ничего не слышала о Замаеве тридцать лет. Почти забыла его. Почти… Но в том, что он порядочный человек и ничего плохого не сделает со своей собственной внучкой, была абсолютно уверена. Конечно, умом она понимала, что за такой большой срок люди меняются, ломаются, становятся злыми и жестокими – разными, одним словом. Но сердцем она по-прежнему была уверена в том, что Коля Замаев – самый лучший мужчина на земле. Он наконец-то нашел ее, пусть и через столько лет. Ну, забрал Юльку, значит, захотел пообщаться с внучкой. Коля, сын, взрослый, а Юленька – совсем еще ребенок, вот ему и захотелось с ней попутешествовать…
Николай, похоже, не испытал особого облегчения, прочитав письмо. И материнского спокойствия не разделял. Он все еще никак не мог поверить, что у него в один день вдруг объявился отец и пропала единственная дочь. Последнее обстоятельство беспокоило его более всего.
Он все же решил показать странное письмо новоявленного отца своему другу Володе Тарасову, который служил в милиции.
– Собирайся, мам, поедем к нам. Я без дочери Оксанке на глаза не смогу показаться. Так что готовься к объяснению с любимой невесткой.
Лилия Эдгаровна обреченно кивнула.
Глава 2
Владлен Алексеевич укрыл пледом спящую в кресле возле иллюминатора девочку.
Прошло уже полчаса, как самолет поднялся в воздух, и напряжение, в котором Троеглазов находился последние дни, наконец-то отступило. Удобно устроившись в кресле, он все еще никак не мог поверить, как все удачно прошло.
Украсть ребенка непросто. Он так мастерски все придумал и продумал, что умудрился обернуть это похищение в небольшое путешествие для девочки. А Юлька и правда не совсем обычная девочка. Все время молчит, не капризничает, не докучает Троеглазову вопросами и просьбами. Редчайший ребенок. И глаза у нее такие необычные – изумрудно-зеленые, огромные, в щеточке длинных пушистых ресниц.
«Настоящая айяндакская принцесса, – подумал Владлен Алексеевич, – то-то шаманка обрадуется».
…Когда после чудесного исцеления Тимофея он зашел в юрту к Шубуун, то даже не догадывался о том, как непроста эта дремучая алтайская шаманка. Что она умеет читать мысли, предугадывать события, повелевать людьми и, самое главное, возвращать их с того света.
Обряд серьезно подкосил ее, вытянул все жизненные силы. Однако вернул Тимофею
