вертя в руках банку с настойкой, протянула горничная. Она отвела взор в сторону.
– Скажи, как есть, – мягко попросила молодая герцогиня.
– Это все Уоррик.
– Уоррик? Кок? – Диана улыбнулась.
– Он самый. Пока я делала настойку, этот лис осыпал меня комплиментами, а потом, вы можете себе представить, леди Диана, он пригласил меня на вечернюю прогулку по кораблю, – Рут осторожно посмотрела на герцогиню. – И что вы думаете на счет этого?
– Я думаю, что старик Уоррик – романтик, – Диана аккуратно забрала банку из пухлых рук горничной, – спасибо тебе, дорогая Рут. Пусть Господь вознаградит тебя за твои старания.
– Ох, леди Диана, – взволнованно выдохнула горничная, – вы что же, сами пойдете туда?
– Да, – Диана нежно улыбнулась.
– Но леди Диана, разве пристало, чтобы женщина вашего положения спускалась к этим людям? Вы – белая леди, а они… – Рут, заметив изменившийся взгляд госпожи, не посмела закончить фразу. Вместо неё это сделала Диана:
– Они – такие же люди, просто с другим цветом кожи. Им так же больно.
– Простите, – Рут стыдливо покраснела и опустила глаза.
– Если хочешь, ты можешь помочь мне, – предложила Диана.
– Я? – по лицу горничной пробежало смятение, которое совсем скоро сменилось воодушевлением, – а там ведь есть дети?
– Да, два мальчика.
– Тогда я пойду с вами. Пока вы будете обрабатывать раны, я буду петь наши ирландские колыбельные, – глаза Рут увлажнились от слез, – быть может, это утешит их.
Диана и Рут покинули каюту и направились в сторону того места, где располагались трюмы. Не успела герцогиня подняться на палубу, как дорогу ей преградил муж. Одетый в просторные штаны и белую рубаху, с растрёпанными волосами и обаятельной улыбкой на смуглом лице, Дэвид выглядел как самый прекрасный пират в мире.
– Давай, я отнесу настойку, – протянув руку, предложил герцог.
– Я бы хотела пойти с тобой и помочь с обработкой ран. Быть может, женщинам понадобится тоже помощь, – Диана обернулась на Рут, – а моя Рут собиралась петь песни, чтобы успокоить детей…
– Ты хочешь обработать раны? – Дэвид нахмурился.
– Да, если ты позволишь мне. Я буду аккуратна. Я знаю, как это делать, – Диана умоляюще посмотрела на мужа. – Дэвид, я прошу тебя. Я не могу сидеть в каюте, и делать вид, что ничего не произошло. Позволь мне помочь этим людям. Хотя бы этим. Хотя бы одному ребенку.
У герцога дернулась правая щека, а губы скривились в горькой улыбке.
– Если ты действительно хочешь этого.
– Хочу, – с жаром выдохнула Диана.
– Хорошо.
Обойдя мачту, они оказались возле приоткрытого трюма. Оттуда как раз выбрался один из матросов. Завидев капитана, невысокий, жилистый мужчина сообщил:
– Они поели похлебку, капитан. Попросили воды, я отнес немного им. Позже принесу еще, как вы и говорили.
– Хорошо, спасибо, Джек.
Джек расплылся в счастливой улыбке и, насвистывая под нос задорную мелодию, пошел в сторону носа корабля. Дэвид, забрав у жены настойку, начал ловко спускаться вниз, Диана – следом за ним, а за своей госпожой – и Рут. Последняя, не переставая, шептала молитву. Наконец, последняя ступенька была преодолена, и они оказались в трюме.
Здесь царил мягкий полумрак, который рассеивался теплым сиянием масляных лампадок. В помещении были расстелены одеяла, в углу стояло несколько ведер. Сами люди, сбившись в кучку, лежали и сидели у дальней стены. Но при появлении капитана большинство из них повскакивали с мест. Диана, в поисках женщин, окинула пространство медленным взглядом. В противоположной стороне она заметила мелькнувшие тени – как оказалось, там находились женщины. Девушка заметила, как несчастные испуганно посмотрели на Дэвида. Сердце Дианы наполнилось болью. Сколько раз эти женщины подвергались насилию?
Внезапно, повисшую тишину нарушил голос Дэвида. Он говорил на незнакомом языке. Гортанный, тягучий, этот язык вызвал ответную реакцию у людей. На их лицах замелькало что-то, отдаленно напоминающее облегчение. Герцог махнул рукой, и к нему подошел тот самый мальчик. Его огромные глаза с пронзительным доверием посмотрели – сперва на Дэвида, а когда тот что-то сказал ему, уже на Диану.
Девушка забыла, на миг, где находится. Она глядела в эти прекрасные, карие глаза, и в этот миг умирала от боли и стыда – от того, что сотворили её соотечественники. Глотая слезы, Диана опустилась на колени перед ребенком и произнесла:
– Сейчас я обработаю твои раны. Обещаю – я буду очень осторожной.
И хотя девушка знала, что мальчик не понимает её слов, ей было важно говорить с ним. Дэвид протянул Диане мягкую, чистую тряпочку. Девушка, смочив ее теплой водой, аккуратно, несколько раз, промокнула ей рану. Ткань окрасилась в красный цвет. Корка, образовавшаяся за день, размокла, и кровь вновь засочилась из раны. Потом Диана взяла новую тряпочку и обильно смазала её настойкой и после – приложила к спине мальчика. Тот шумно выдохнул.
– Знаю, что неприятно, но еще несколько секунд – и боль утихнет, обещаю, – ласково сказала герцогиня. Она продолжала держать руку с тряпочкой на спине ребенка. Нужно было, чтобы лекарство хорошенько впиталось. Внезапно, смуглая ладонь накрыла руку Дианы. Девушка повернула голову – на неё, горящими невыразимой болью, глазами, смотрел муж.
– Спасибо, – с легкой хрипотцой в голосе, поблагодарил Дэвид.
– Было бы за что, – Диана улыбнулась, её глаза наполнились слезами. В памяти всплыла изуродованная спина мужа, и девушка, не сводя с Дэвида взгляда, тихо продолжила:
– Если бы я была тогда, рядом с тобой, я бы вылечила твои раны.
Взор герцога замер. Лицо все напряглось. А потом, Дэвид, наклонившись к жене, прошептал:
– Я думаю, ты должна знать теперь. Я родился рабом.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Годами ранее.
В воздухе витал запах пота, тухлой рыбы и боли. Казалось, даже солнце было сегодня жестоким – его обжигающие лучи нещадно палили, отнимая надежду на секундное облегчение. Высокая, худощавая женщина с холодным безразличием на лице взирала на разворачивающеюся перед ней картину – там, на расстоянии нескольких футов, верный своей хозяйке человек, методично орудовал черной, блестящей плетью.
Воздух в очередной раз взорвался от щелчка вскинутой плети. И вот уже она упала на загорелую спину, покрытую кровавыми разводами. Тот, кто подвергался этому наказанию, поистине, держался стойко. Ни звука, ни вскрика. Лишь глубокий вздох. Белесые, потрескавшиеся губы были искусаны до крови. Все лучше, чем позволить этой женщине насладиться его болью.
Когда слуга снова опустил плеть на спину наказуевомого, по телу последнего прошлась дрожь. Слуга обернулся и нерешительно посмотрел на красивое, надменное лицо своей госпожи.
– Ваша Светлость, может, достаточно? – в надежде, что герцогиня согласится, вопросил мужчина.
– Еще нет! – женщина сузила глаза. – Он еще ничего не понял. Продолжай. Пусть этот выродок понесет наказание за свою мать.
«Выродком» был внебрачный сын лорда Ричмонда – старшего и единственного сына герцогини. Он, подумать только, осмелился заиметь связь с женщиной совсем другого народа, а после (как поговаривали местные, даже женился на ней). Но что для герцогини какой-то языческий обряд по сравнению со словом церкви? Что для герцогини какие-то непонятные чувства по сравнению с долгом, который сын обязан был выполнить?
А долг его заключался в том, чтобы взять в жены благородную, желательно богатую, англичанку. Она, герцогиня Анна Ричмонд, годами вынашивала в голове мечты о том, как её единственный ребенок продолжит их род и соединит себя узами с достойнейшей женщиной.
Появление той темноглазой девушки в жизни Уильяма Ричмонда стало прямой угрозой для исполнения мечты герцогини. Она не узнавала сына. Тот все больше говорил о новой семье и поделился намерением остаться жить на другом континенте. И тогда Анна Ричмонд сделала то, что никогда не делала – покинув лондонский дом, она отправилась на корабле в плавание.
Появление Анны Ричмонд не принесло ничего хорошего. Глухая к словам Уильяма о том, что здесь – его семья, что он любит Лейлу,
