не составляет никакого труда, а вот уйти самому оказывается гораздо сложнее. Не просыпаясь, Аня тянется следом, цепляясь пальчиками за футболку. Спасает только наскоро отряхнутый от грязи и пыли потрёпанный волчок, которого она благосклонно обнимает, наконец-то отпуская Славу.
Стоит только выпрямиться, как налетает холодный ветер, стремясь, кажется, забраться под самую кожу и поселиться дрожью в крови. Вот только сильно промёрзнуть Слава не успевает. На плечи, тут же окутывая теплом, опускается куртка.
— Надевай, — требует Демид в привычно грубоватой манере и отступает. — И застёгивайся.
Слава жмурится, на автомате одеваясь и застёгиваясь до самого горла, прежде чем осознать происходящее и обернуться. Возмущение застревает в горле, когда Демид пожимает плечами, отвечая на незаданный вопрос:
— У меня сумка в багажнике.
Слава не переспрашивает, просто преследует Демида пока тот не достаёт из чёрной спортивной сумки тёплый серо-стальной свитер и наконец-то не одевается.
Простреленное колесо попадается на глаза чуть позже, следом за маленьким круглым отверстием с паутинкой трещин на заднем стекле, и пробежавший по позвоночнику холодок уже не имеет ничего общего с окружающей их поздней осенью.
Слава не знает, как Демид получил первое пулевое, с которым ему пришлось уходить от охотников, может быть именно после аварии.
«Не думай об этом» — жёстко обрывает себя Слава, прежде чем воображение подкинет красочные картинки этой погони.
— Слав, всё хорошо.
Слава кивает, пряча руки в карманы куртки, так чтобы не было заметно, как они дрожат.
— Так как ты оказался здесь? — в свою очередь спрашивает Демид, не отрываясь от замены колеса. Пока Слава отвлёкся, он успел не только достать запаску, но и открутить болты.
— Тот же вопрос, — уходит он от ответа.
— Твоей матери не было дома, никто из вас не отвечал. Мы сутки пробыли в гостинице, а потом уехали. Так и думал, что ты во что-то вляпался.
— Эй! — возмущается Слава, скрещивая руки на груди. — Я не вляпывался, так получилось!
— У тебя вечно всё само.
— А мама в больнице была, — словно не слыша чужого ворчания, продолжает Слава уже более спокойно. — Небольшая авария. Если верить Рите, то уже всё в порядке, но телефона она лишилась, поэтому ты не смог дозвониться.
— А твой? — отвлекается от колеса Демид и Слава пожимает плечами, признаваясь:
— А мой дома.
— И мы возвращаемся…
— Я не вляпывался, а просто влез. Рабочий момент…
— Но ты не на работе. Я слышал, как ты разговаривал со своими коллегами.
Слава поджимает губы и отворачивается, не желая говорить, но потом, спустя несколько минут напряжённой, разбавленной только шумом леса в стороне тишины, всё-таки сдаётся:
— У меня отпуск за свой счёт. Никто бы не дал добро на внедрение или командировку. Не нашему отделу.
— И ты сунул голову в петлю за свой счёт, — припечатывает Демид, снимая машину с домкрата.
— У меня была поддержка, ты сам видел.
Демид хмыкает, выражая своё отношение к этой самой поддержке, и что-то внутри Славы лопается от перенапряжения.
— Если бы я не влез во всё это, — очень тихо начинает он, разворачиваясь к закрывшему багажник Демиду. — То твоя волчья задница была бы нашпигована отравой, а я бы так и не узнал, что с вами случилось. Ты не подумал об этом?
Слава наступает, недовольно вглядываясь в хмурое лицо. Сведённые на переносице брови и поджатые губы только добавляют раздражения. Славу начинает потряхивать, будто он снова на улице в одной футболке, а ветер голодно облизывает кожу.
— Я прихожу домой, пытаюсь вам дозвониться, ищу вас, когда начинаю подозревать, что что-то случилось, но не нахожу. Ты понимаешь, каково бы мне было? Вы бы просто пропали, исчезли, будто растворившись в воздухе.
— Ты оставил телефон дома, — напоминает Демид и приходит черед Славы поджимать губы. Только вот отступать или стыдиться он не собирается.
— Перед тем как уехать я звонил тебе, чтобы узнать добрались ли вы, но телефон был недоступен. Так что не смей обвинять меня в оставленном дома телефоне, слышишь? Ты не ответил и не перезвонил потом. Так что не надо наезжать на меня.
Слава дышит шумно, заполошно, будто только что пробежал стометровку. Они стоят нос к носу, и он не собирается отступать.
— Не дозвонившись до меня, ты мог позвонить Сабине или Руслану. Ты прекрасно знаешь их номера. Но ты не позвонил. Я знаю это, потому что они бы мне сказали. Если твой телефон сломался, то ты мог позвонить с другого, а не обвинять меня в том, что я оставил свой дома!
Слава выдыхается так же внезапно, как и заводится. Просто кончается запал, оставляя после себя внутри звенящую пустоту.
— Ладно, забей. Поехали, — он отворачивается, не желая больше смотреть в напряжённое лицо.
— Слав, — тихо зовёт Демид из-за спины, но Слава даже не поворачивает головы.
— Ты сможешь вести? Я не помню, куда права сунул, так что, пока не найду, за руль мне нельзя.
— Слав, — снова зовёт Демид, когда Слава уже оказывается рядом с пассажирской дверью. — Посмотри на меня.
— Зачем?
Слава всё-таки оборачивается, внезапно снова оказываясь нос к носу с Демидом. Тот подошёл так тихо, что он даже не заметил этого.
— Чего тебе?
— Прости.
Совсем недавно Слава бы съязвил на эту тему. Слишком уж редко Демид признаёт свои ошибки и уж тем более извиняется, но сейчас… У Славы просто нет на это сил. Поэтому он лишь пожимает плечами, а потом, внезапно уткнувшись лбом в грудь, признаётся:
— Я так испугался, Демид. Ты не представляешь, как мне было страшно, когда я увидел вашу фотографию и понял, что эта охота ведётся на вас.
Слава шумно втягивает носом воздух, когда на затылок ложится крепкая, горячая ладонь и пальцы успокаивающе зарываются в волосы.
— Прости, — повторяет Демид очень тихо, и Слава чувствует, как обжигают глаза непрошеные слёзы.
Он так чертовски испугался тогда.
* * *
— У тебя есть планы на ближайшие дни? — внезапно интересуется Слава, поворачиваясь к Демиду, когда они выезжают на
